Марджори

— Вы совершенно правы, — раздался голос из-за соседнего стола.

После неоднократных вызовов на «бис» Ноэль перешел на английский Он поблагодарил публику и объявил праздничную программу.

Весь день на ближайшей лужайке намечались фольклорные песни и танцы, а после этого — бой быков. К вечеру готовился мексиканский ужин на открытом воздухе, при свете факелов. Затем должен был состояться карнавал под брызги фейерверка над озером.

После всего Ноэль попросил гостей облачиться в маскарадные костюмы и пригласил всех проследовать за ним, чтобы бесплатно получить широкополые сомбреро, испанские гребни, мантильи и шали. Взрыв смеха и возбужденные голоса заполнили зал, когда он вновь щелкнул хлыстом и прокричал: «Hasta la fiesta!» — и под взрыв музыки выскочил на сцену.

— Я даже не знаю, — сказала миссис Моргенштерн супругу, — может быть, нам остаться ненадолго?

— А почему бы и нет? Будет очень весело, — поддержала ее Марджори.

— Роза, я не хочу ехать на ночь глядя, — ответил отец безразлично, избегая взгляда Марджори.

— Ну хорошо, — сказала миссис Моргенштерн, — когда же будет бой быков? По-моему, в четыре часа? А до Сэт-кемпа только два часа езды. Мы посмотрим бой быков и еще дождемся выступления Самсона-Аарона. Ты просто умрешь со смеху.

— Неужели в дурачестве этого дядюшки ты находишь что-то новое? Я могу вполне обойтись без него.

Марджори стояла, не вмешиваясь в разговор. В таких спорах слово матери обычно брало верх.

— Прекрасно, встретимся позже, — сказала дочь, — идите на лужайку и займите хорошие места.

— А куда ты собралась? — спросила мать.

— Зайду в бунгало, мне нужно переодеть костюм.

— Я пойду с тобой. — Мать отодвинула стул. — Мне бы хотелось посмотреть, как ты живешь. — Они оставили отца за столом. Он мрачно перекатывал сигару между губ.

— Твой Ноэль вполне талантлив, — сказала миссис Моргенштерн, пересекая вместе с дочерью поляну. — Где он научился так петь?

— На самом деле не слишком хорошо.

Солнце нещадно пекло голову Марджори, но влажный бриз ласкал кожу, проникая сквозь материю. От усталости, головной боли и эмоционального напряжения выходного дня чувство реальности покинуло Марджори. Все вокруг нее происходило как бы в цветном, шумном и ярком сне.

— Его искренность производит более свежее впечатление, чем у большинства певцов, — уточнила Марджори.

— Но он действительно играет на пианино необыкновенно. Что ж, я уверена, он мог бы этим неплохо зарабатывать на жизнь, — задумчиво произнесла миссис Моргенштерн.

— В девятнадцать лет он уже создал свою музыкальную группу.

— Неужели? Поразительно! Этот молодой человек может все, не правда ли? О! Ты только видела бы его сегодня утром на репетиции с дядюшкой и быком. Он очень умен. А как он рассуждает!

Они вышли на тенистую аллею. Марджори искоса взглянула на мать, удивляясь, к чему она ведет речь.

— Однако, Марджори, меня беспокоит поведение дяди. Ты знаешь, он прыгает и танцует при такой жаре, как будто на свадьбе. Мужчине уже за шестьдесят, в нем тонна веса, а он ведет себя, как я не знаю кто… как школьник, как ненормальный.

— Мама, ничего не поделаешь с Самсоном-Аароном. Таков уж он есть.

— Но я пыталась кое-что сделать. Старик лежал и отдыхал перед выступлением, а я подошла к Гричу и сказала все, что думаю о нем. «Вам должно быть стыдно заставлять старого человека выделывать эти обезьяньи трюки». А этот Грич, он посмотрел на меня с дьявольским выражением на лице и не проронил ни слова. Он знал, что я права.

— Он ни к чему не принуждал Самсона. Дядя сам хотел быть тореадором. Это почетная и забавная роль.

— Это то, что тебе известно. Ему платят за это сто долларов.

— Кто тебе сказал такое? — удивилась Марджори.

— Это так. Вначале, когда его попросили выступать, он сказал «нет», и в конце концов Грич пообещал ему сто долларов, после чего он согласился. Старый дурак, ему нужны деньги, чтобы покупать вещи для ребенка Джеффри.

— Мама, он не получает деньги. Грич никогда не стал бы платить. Дядя делает это ради смеха. Он сам мне так сказал.

— Он сказал это тебе. Но меня-то не стоит кормить такими сказками.

— Вот мое бунгало.

Марджори быстро приняла душ. Закрывая воду, она услышала, как мать напевает слова из песенки «Поцелуи дождя». Обернувшись полотенцем, она выскочила из ванной.

— Но это же песня Ноэля. Ты говорила, что не слышала ее… — прошептала Марджори.

— Я знаю, что это песня Ноэля, — смеясь, ответила мать. Она полулежала, облокотившись на кровать дочери. — Он наиграл мне ее сегодня утром. Конечно, я слышала ее раньше. Просто я не помнила слов.

— Вы стали хорошими друзьями, не так ли? — осторожно спросила Марджори.

— Не стой мокрой на сквозняке, оботрись и оденься.

Взяв свежее белье и новый костюм, Марджори вернулась в ванную комнату. Через открытую дверь она спросила:

— Как это получилось, что он исполнил для тебя песню?

— После репетиции мы с Ноэлем разговорились. Он очаровательный мужчина. Я не виню тебя за то, что ты влюбилась в него. Если бы я была на несколько лет моложе, то смогла бы соперничать с тобой. — Миссис Моргенштерн засмеялась.