Мареновая роза

Ей не хотелось разговаривать, она даже не знала, сможет ли говорить, если Билл о чем-то ее спросит. Он постепенно разгонял «харлей» до тех пор, пока красная стрелка спидометра не замерла в строго вертикальном положении, как стрелка компаса, указывающая на север, и от ветра, задувающего под шлем, у Рози заложило уши. Поездка напомнила ей сны с полетами, которые видела в детстве, – сны, где в восторге бесстрашно парила над полями, скалистыми горами, крышами и трубами, а волосы ее флагом развевались за спиной. После таких снов она просыпалась, дрожа, мокрая от пота, испуганная и одновременно счастливая; точно такие же ощущения испытывала Рози и сейчас. Поворачивая голову влево, она видела собственную тень, бежавшую рядом, как и в тех снах, но теперь чуть впереди находилась еще одна тень, и это усиливало ее радость. Если когда-либо в жизни она чувствовала себя такой счастливой, как сейчас, тот момент выветрился из ее памяти. Весь мир вокруг казался идеальным и совершенным, а она сама – идеальной и совершенной частью этого мира.

Рози ощущала незначительные колебания температуры – чуть холоднее становилось, когда они мчались через затененные участки или спускались в ложбины, теплело, когда снова выныривали на солнце. При скорости шестьдесят миль в час запахи казались концентрированными и мимолетными, словно кто-то стрелял из духового ружья пахучими капсулами: коровы, навоз, сено, земля, свежескошенная трава, смола, когда они выехали на ремонтируемый участок дороги, маслянистый голубой выхлоп, когда догнали натужно гудящий на подъеме фермерский грузовик. Дворняга в кузове положила морду на передние лапы и посмотрела на них без всякого интереса. Билл, приняв влево на прямом участке дороги, обогнал грузовик, и сидевший за рулем фермер помахал рукой, приветствуя Рози. Она рассмотрела лапки морщин в уголках его глаз, покрасневшую, облупившуюся кожу на крыльях носа, в солнечных лучах мелькнул отблеск обручального кольца. Осторожно, как канатоходец, выполняющий свой номер без страховочной сетки, она высвободила одну руку и помахала фермеру. Тот улыбнулся ей, его грузовик отстал и вскоре скрылся из виду.

После того, как они удалились от города на десять или пятнадцать миль, Билл протянул руку, указывая на блестящий силуэт в небе. Спустя несколько секунд она расслышала уверенный рокот лопастей пропеллера, а еще через мгновение увидела двоих мужчин в прозрачной кабине. Вертолет с гулом промчался у них над головами, и Рози заметила, как пассажир наклонился и прокричал что-то на ухо пилоту.

«Я все вижу, – сказала она про себя и затем задумалась, почему это кажется ей таким удивительным. Собственно, вряд ли видела что-то, чего не разглядела бы из окна автомобиля. – Вижу, вижу, – думала она. – Вижу, потому что смотрю не через стекло, которое превращает все в простой пейзаж. Сейчас это мир, а не пейзаж, и я – его неотъемлемая часть. Я мчусь через этот мир, как в снах далекого детства, но теперь я не одна».

Между ног у нее ровно гудел двигатель мотоцикла. Нельзя сказать, чтобы ощущение возбуждало ее, но все же дрожь, передающаяся от мотора, напоминала о том, что там находится и для чего оно предназначено. Если она не смотрела по сторонам, ее взгляд упирался в основание шеи Билла, поросшее темными волосками, и ей хотелось узнать, каково будет дотронуться до них пальцами, разгладить, как перья на спинке птицы.

Через час после того, как они покинули город, вокруг не осталось и следов человеческой деятельности. Билл сбросил скорость до второй, а когда впереди вырос щит с надписью «ЗОНА ОТДЫХА „ШОРЛЕНД“ – ВЪЕЗД ТОЛЬКО ПО РАЗРЕШЕНИЮ», переключился на первую и свернул на усыпанную гравием узкую дорогу.

– Держись! – предупредил он. Теперь, когда в ее шлеме не бушевал ураган, Рози четко слышала его голос. – Ухабы.

На дороге действительно оказалось множество ухабов, но «харлей» легко преодолевал их, смягчая и превращая в не стоящие внимания кочки. Через пять минут они остановились на маленькой грязной парковке. За ней располагалось несколько столиков для пикников и сложенных из камня мангалов для шашлыков, разбросанных на просторной тенистой поляне с ковром зеленой густой травы и на пологой узкой каменистой полоске берега, не заслуживающей того, чтобы ее назвали пляжем. На каменистый берег одна за другой неторопливо накатывали небольшие волны. Дальше озеро простиралось до самого горизонта; его воображаемая линия, призванная разграничивать небо и воду терялась в голубоватой дымке. Зона отдыха «Шорленд» оказалась абсолютно пустынной, насколько она могла судить, кроме них, никого поблизости не было, и, когда Билл заглушил двигатель, от тишины у нее перехватило дыхание. Лишь бездумно кружащие над волнами чайки оглашали берег своими пронзительными раздосадованными криками. Где-то вдали на западе раздавался звук мотора, настолько слабый, что нельзя было различить, работает ли это грузовик или трактор. И все.