Мареновая роза

Сидевший за рулем Густафсон заметно подпрыгнул. Хейл оглянулся, повернув к ней бесстрастное лицо, затем снова посмотрел вперед. Кажется, он что-то негромко сказал своему напарнику. Рози не расслышала; впрочем, ей было плевать.

Герт взяла ее за мелко подрагивающую, сжатую в кулак руку и принялась усердствовать над ней, как массажист над сведенной судорогой мышцей.

– Все в порядке, Рози, – успокаивала она рокочущим, как двигатель грузовика на холостом ходу, голосом.

– Да нет же! – закричала Рози. – Какой там черт в порядке, как ты можешь говорить? – В глазах защипало от слез, однако ей и на это было наплевать. Впервые за взрослую жизнь она плакала не от унижения, стыда или страха, а от злости. – Ну какого дьявола ему надо? Почему он не хочет оставить меня в покое? Он избивает Синтию, он портит пикник... блядский Норман! – Она снова хотела было ударить по дверце, но Герт сжала ее кулак стальной хваткой. – Блядский скунс Норман!

Герт согласно кивала головой:

– Все верно, блядский скунс Норман.

– Он как... родимое пятно! Чем сильнее его трешь, чтобы избавиться от него, тем заметнее оно становится! Проклятый Норман! Долбаный, вонючий, сумасшедший Норман! Я ненавижу его! Я ненавижу его!

Она замолкла, тяжело дыша. Лицо ее излучало ярость, щеки стали мокрыми от слез... но она не могла сказать, что ей плохо.

«Билл! Где Билл?»

Рози внезапно обернулась, уверенная, что уж в этот раз его точно не будет, но Билл ехал за ними. Он помахал ей рукой. Она ответила и снова повернулась, чувствуя, как возвращается спокойствие.

– Да, Рози, устроила ты нам проповедь. Черт возьми, ты имеешь полное право слегка сойти с ума. Но...

– О да, это я сошла с ума, все верно.

– ...но незачем думать, что он испортил нам день.

Рози растерянно заморгала.

– Что? Но как они смогут продолжать? После...

– А как ты могла продолжать после того, как он столько раз избивал тебя?

Рози всего лишь покачала головой, не понимая. – В некоторой степени это можно считать проявлением терпимости, – сказала Герт. – Отчасти обыкновеннейшее упрямство, не стану отрицать. Но прежде всего, Рози, мы хотим показать миру наше лицо. Мы хотим доказать, что нас не так-то легко вывести из себя. Думаешь, подобное происходит впервые? Ха-ха. Норман худший из всех, но далеко не первый. А что ты делаешь, когда на пикнике появляется скунс и забрызгивает все вокруг своей зловонной жидкостью? Ты ждешь, пока ветер не развеет вонь, и продолжаешь веселиться. Именно это и происходит сейчас в Эттингер-Пиере, и дело совсем не в договоре, который мы подписали с «Индиго Герлс». Мы продолжаем, чтобы доказать прежде всего самим себе: никто не сможет кулаком вышибить из нас жизнь... наше право на жизнь. Конечно, некоторых уже и след простыл – думаю, Дана Клайн со своими пациентками возглавила ряды беглецов, – но остальные будут веселиться до конца. Мы не успели еще отъехать от больницы, как Консуэло и Робин отправились назад в Эттингер.

– Молодцы ребята, – вставил с переднего сиденья лейтенант Хейл.

– Как вы позволили ему уйти? – набросилась на него с обвинениями Рози. – Господи, вы хоть знаете, как ему удалось скрыться?

– Ну, если придерживаться истины, не мы его упустили, – мягко поправил ее Хейл. – Промашка на совести службы безопасности Эттингера; к тому времени, когда прибыли первые полицейские городского управления, вашего мужа и след простыл.

– Как мы выяснили, он отнял у мальчика резиновую маску, – вступил в разговор Густафсон. – Большую, которая надевается на всю голову. Натянул ее и смылся. Должен сказать, что ему крупно повезло.

– Ему всегда везло, – с горечью в голосе заметила Рози. Они въезжали на стоянку перед зданием полицейского участка; Билл не свернул вслед за ними. Рози повернулась к подруге. – Ладно, можешь отпустить мою руку.

Герт поддалась на ее уловку, и кулак Рози тут же грохнул о дверцу. В этот раз она здорово ушибла руку, но какой-то только что родившейся части ее самосознания боль доставила странное удовольствие.

– Ну почему он не хочет оставить меня в покое? – повторила она свой вопрос, ни к кому не обращаясь. И все же услышала ответ. Ей ответил чувственный низкий голос, прозвучавший в глубине ее разума.

«Он не будет твоим мужем. Он не будет твоим мужем, Рози Настоящая».

Она опустила голову, глядя на свои руки, и увидела, что они покрылись гусиной кожей.

3

Его разум снова воспарил – выше, выше и прочь, как пела когда-то эта рыжая сучка Мэрилин Макку – очнувшись, обнаружил, что пытается втиснуть «темно» на очередной пятачок стоянки. Он не мог понять, где находится, но подумал, что, скорее всего, приехал в подземный гараж в половине квартала от «Уайтстоуна», где уже

оставлял машину. Наклоняясь, чтобы рассоединить провода зажигания, он увидел датчик уровня топлива в баке, и кое-что показалось ему довольно интересным: стрелка упиралась в правый край шкалы. Значит, во время провала сознания он заезжал на заправку. Но почему он это сделал?

«Потому что на самом деле я останавливался не ради бензина», – ответил Норман самому себе.