Маресьев

Примечательно, что за успешное совершение марша Маресьеву и его товарищам была объявлена благодарность начальника школы. «За выносливость в походе 35 км» — так было сказано в приказе. Всего же за время учебы в Читинской военной авиационной школе пилотов Маресьев пять раз поощрялся командованием. Кроме того, за отличные показатели в учебно-боевой и политической подготовке его портрет дважды помещался на Доску почета.

С наступлением погожих теплых весенних дней в школе начались вывозные полеты — полеты, осуществляемые курсантами вместе с инструкторами с целью привития навыков в технике пилотирования самолета. Каждое утро аэродром наполнялся шумом авиационных моторов. Одна за другой, распарывая дремлющий воздух, уходили в небо крылатые машины. Над аэродромом висел несмолкающий гул, словно это был вовсе не аэродром, а пасека с огромным множеством жужжащих пчел.

Общий налет на одного курсанта определялся в 24 часа. Не густо, прямо скажем. Поэтому будущие летчики иногда иронично шутили:

— Хватит для того, чтобы летчик разбился…

Доля истины в этом выражении, конечно, была. Но добирали будущие летчики свои часы уже в училищах, там общий налет устанавливался до 150 часов. И все равно они недотягивали до немецких и американских норм. К примеру, немецкие курсанты в своих учебных заведениях получали в среднем 200 часов учебного налета плюс еще 150–200 часов в частях люфтваффе. У американцев выходило в разы больше — 450 часов.

Порядок проведения вывозных полетов был следующим. После прибытия на аэродром каждый отряд разбивал свой старт: посадочное «Т» и линию флажков. Левее «Т» разбивалась взлетная полоса, правее — посадочная. Недалеко от «Т» разбивался квадрат — место, где находились курсанты. Каждый отряд имел свои обозначения на килях крылатых машин. У одного красные цифры, у другого — синие. Полеты тоже проходили по своим кругам. Первый отряд летал с левым кругом, второй — с правым.

За летный день каждый курсант выполнял 3–4 полета по кругу или один в зону, а два по кругу. Инструкторы, обучая своих питомцев, выполняли по 60–70 посадок в день. Маресьев летал с огромным желанием и азартом, помня наставления опытных летчиков: «Взлетая, думай только о взлете, а совершая посадку, думай только о посадке. Будешь отвлекаться — аварии не миновать».

Конечно, не все и ему, уже далеко не аэроклубовскому птенцу, удавалось сразу. Были ошибки, что вполне нормально для любого, пусть даже самого талантливого начинающего летчика. В авиации, давно проверено, одна дорога к высотам пилотажа — от простого к сложному. Это хорошо понимал Алексей и никогда не пасовал перед трудностями. От занятия к занятию росло и оттачивалось его мастерство.

После завершения полетов крылатые машины занимали место на стоянке. Курсанты вместе с техниками осматривали и устраняли обнаруженные дефекты, очищали самолеты от грязи, смазывали необходимые детали, заправляли горючим, чтобы на следующий день вновь подняться в огромное забайкальское небо. В казарму всегда возвращались с песней, которая снимала усталость, накопившуюся за день:

Там, где пехота не пройдет,
Где бронепоезд не промчится,
Тяжелый танк не проползет,
Там пролетит стальная птица…

Однако дело до самостоятельных полетов не дошло. В расписание занятий вмешались события на реке Халхин-Гол. В конце мая 1939 года японские войска вторглись на территорию Монгольской Народной Республики (МНР). 57-й особый корпус РККА, находившийся на территории МНР согласно Протоколу о взаимной помощи, совместно с монгольскими частями дал отпор агрессору. Но в дальнейшем военный конфликт, подобно костру, разгорелся еще жарче. По сути, это была война, продолжавшаяся с весны и до начала осени.

И хотя расстояние от Читы до района боевых действий было порядка 500 километров, тем не менее школа пилотов перешла на режим фронтовой работы. Аэродром школы стал местом базирования боевой авиации. Ежедневно тяжелые четырехмоторные бомбардировщики ТБ-3, словно драконы, с натужным ревом поднимались в воздух, неторопливо набирали высоту, а затем ровным строем уходили на восток. Отбомбившись по японским позициям, самолеты на обратном пути совершали посадки на прифронтовые аэродромы, где забирали раненых и возвращались в Читу.

Вся тяжесть погрузки и разгрузки этих огромных крылатых машин легла на плечи Маресьева и его товарищей. Они таскали ящики с медикаментами, доставляли на тележках бомбы, подвешивали их, укладывали боекомплекты пулеметов, переносили раненых, помогали техникам и мотористам обслуживать самолеты. Работать приходилось и днем и ночью. Одновременно их наставники — летчики-инструкторы круглосуточно несли дежурство на истребителях, готовые по первому сигналу подняться в небо в случае появления японских самолетов. «Уставали так сильно, что некогда было и в небо глянуть», — с улыбкой вспоминал Маресьев.