Марево

"Нѣтъ, думалось ей, не за свекловицей онъ пріѣхалъ." Послѣ обѣда Анна Михайловна, слѣдуя прадѣдовской привычкѣ, удалялась въ опочивальню; Авениръ поливалъ скороспѣлый салатъ въ маленькой тепличкѣ, пристроенной къ залѣ. Сквозь стеклянную дверь Русановъ видѣлъ, что Вѣрочка, сиди на кадушкѣ съ большимъ померанцовымъ деревомъ, что-то съ жаромъ объясняла политико-эконому.

Владиміръ Иванычъ брался за шапку, когда Юлія погрозила ему съ лукавою улыбкой.

— Нуте, чего вы пріѣхали? говорила она полушутливо, вводя его въ свою комнату.

— А что жь мнѣ дѣлать, когда дядя покою не даетъ; то и дѣло слышишь отъ него: что ты все сидишь дома, поѣхалъ бы куда-нибудь, поразсѣялся….

— Спасибо за откровенность, полно такъ ли? Не сами ли вы поѣхали куда-нибудь?

Русановъ вертѣлъ пуговку на своемъ пальто….

— Дѣтка, дѣтка! видно и васъ надо по головкѣ гладить…

Она вынула изъ комода какой-то рисунокъ и провела передъ глазами Русанова, тотъ такъ и дрогнулъ….

— Ну, не буду дразнить, нате, утѣшайтесь….

Это была большая фотографическая группа заграничной работы. Съ балкона, увѣшаннаго коврами, уставленнаго тропическими растеніями, открывалась панорама города. Облокотясь на перилы, стояла Инна во весь ростъ въ неизмѣнномъ черномъ платьѣ съ маленькимъ стилетомъ на золотой цѣпочкѣ. У ногъ ея сидѣлъ статный мущина среднихъ лѣтъ, драпируясь плащомъ и обнямъ за шею Лару.

— Счастливцы, говорила Юленька, — у нихъ тамъ весна, смотрите — померанцы въ цвѣту….

— Откуда вы это подучили?

— Не знаю, на посылкѣ былъ варшавскій штемпель. Какія чудныя матеріи, кружева прислала….

— А письма есть?

— Въ письмѣ ни слова, гдѣ она, что она….

— Это Венеція. Видите: каналъ вмѣсто улицы, гондолы, дворцы… Вонъ Piazzetta…. Довольна ли она по крайней мѣрѣ? задумчиво говорилъ Русановъ, — нѣтъ! Вглядитесь, та же самая загадочная, скорбная дума въ глазахъ, та же насмѣшливая улыбка… Она не нашла, чего искала… Смотрите, она даже курить начала, съ папироской въ рукѣ. Кто жь это съ ней?

— Это братъ Леонъ….

— Они должно быть принадлежатъ къ какому-нибудь тайному обществу….

— Это съ чего вы взяли?

— А этотъ крестикъ на шапочкѣ, видите…. И у него на шляпѣ такой же… Такихъ политическихъ сектъ въ Италіи гибель…

Юлія задумалась на минуту.

— Не знаю, къ чему она тамъ принадлежитъ, а что связи у нея должны быть огромныя… Черезъ мѣсяцъ по отъѣздѣ ея, Аня получилъ довѣренность; а всѣ ея крестьяне данную на даровой видѣлъ, и дѣла въ присутственныхъ мѣстахъ шли какъ на парахъ, такъ что когда Аня пробовалъ возражать или справки наводить, такъ на него только съ усмѣшкой посматривали…

Русановъ снова разсматривалъ портретъ. Долго сдерживаемая грусть такъ ярко проступила на лицѣ, въ опущенной головѣ, въ разбитой позѣ чуялось такое живучее горе; оно было такъ близко самой Юліи, что она не выдержала….

— Ну полно жь, полно! говорила она, глотая слезы, приподнимая его голову за подбородокъ:- что жь съ этимъ дѣлать? Мы оба…. — Она зарыдала, и Русанову въ свою очередь пришлось утѣшать ее.

— Зачѣмъ отчаиваться? говорилъ онъ: — онъ любилъ… Онъ вернется… Она никогда ничего не любила….

— Какой вы, несмысленочекъ! говорила Юленька, улыбаясь сквозь слезы. — Ну поѣзжайте туда, добивайтесь, чтобъ она полюбила… Что-нибудь…

— Скакать на тридевять земель, унижаться? Это любовь?

— А это любовь? Я бы пошла пѣшкомъ за тридевять земель, потому что онъ стоитъ этого, потому что мать погубила меня животнымъ воспитаньемъ….

— Она горда, перебилъ Русановъ, — она до того горда, что себя унижала, лишь бы показать мнѣ, какъ я недостоинъ ея….

И они сама того не замѣчая, разсказывали другъ другу прошлыя и настоящія огорченія; имъ было такъ нужно облегчить себя отъ гнета одиноко накипѣвшихъ чувствъ…

Юленька одѣлась въ горностаевую шубку, накинула теплую шаль на голову и вышла въ садъ, опираясь на руку Русанова. День стоялъ морозный, ясный; на голыхъ вѣткахъ искрился иней; застывшая грязъ ломалась подъ ногами, снѣжокъ только опушилъ землю. Кое-гдѣ скрипѣли снигири….

— Каковъ плутъ! шутила Юленька: — говори ему нее объ ней, да о ней…. Онъ цѣлый день радъ слушать….

Они подошли къ пруду; вода затянулась гладкимъ блестящцмъ льдомъ. На берегу стояла дѣвушка, пуская по льду рикошеты. Камень, вырвавшись изъ руки жужжалъ, кружился и мчался далеко, далеко, на другой конецъ пруда, Дѣвушка наклонялась, прислушивалась къ затихавшему шуму, услыхавъ шаги, обернулась, окинула подошедшихъ пугливымъ взглядомъ, улыбнулась, и ловко скользя по льду, укатилась на середину пруда. Это была Посмитюха.

— Бѣдная, бѣдная! говорила Юленька, слѣдя за рѣзвившеюся Посмитюхой:- можетъ-быть на счастье сошла съ ума… А что если…

Юленька конвульсивно сжала руку Русанова; тотъ взглянулъ на нее съ удивленіемъ.

— Что если?…

— Я говорю, многимъ дѣтямъ некуда дѣваться, нечего ѣсть…. Нѣтъ, прибавила она, заглянувъ ему въ лицо, — вы еще не знали горя…

"Да что съ ней? она ли это?" думалось ему.

Авениръ подбѣжалъ къ нимъ съ коньками.

— Ну-ка, Юдя! Кто лучше свой вензель вырѣжетъ?

— Нѣтъ, нѣтъ… Не надо вензелей, заговорила та, вспыхнувъ.

— Ты жь такъ любила!

— Нѣтъ… Еще поскользнешься.

— Вотъ велика важность!