Марфа-посадница

Панфил потрусил домой, отряхиваясь, словно мокрый пес, и еще оглянулся с поворота - идет ли работа?

Марк встретил отца довольный, щурил глаза, потирая руки, следил, как Панфил высвобождается из мокрого, с полосами грязи охабня.

- Замаялся, батя?

- Обозы где?! - надсадно простонал Панфил, сваливаясь на лавку.

- Идут, под городом уже! Меха нам Марфа Исакова дает. Смотрел давеча, меха - загляденье!

- Стало-то сколь?

- С полчетверти семнадцать рублев.

- Недешево.

- Дешево, товар погляди! Белка - одна к одной, бобры, соболи… И привоз у нее свой.

- С привозом, конечно…

- Да, батя, посыльный к тебе тута, от самой от Борецкой, сожидает.

- Погоди, передохну!

Панфил пил квас. Руки дрожали, словно сам бревно волочил. Обтер усы и бороду поданным рушником, вытер лоб. Под рукой ощутилась дряблая кожа лица. «Сын-то крепок! - подумал Панфил не без зависти. - Все ему сполагоря! А я уж изработался».

Марко, широкий, дебелый, любовно усмехаясь, глядел на родителя, поглаживая себя по коленям.

- Зови посыльного! - ворчливо приказал Панфил.

Марко, не вставая, мигнул слуге. Тот, стремглав, скрылся за дверью.

Тимоха Язь вошел, стреляя глазами по сторонам: крепко живут! Поклонился с достоинством - от Борецких послан! Подал грамотку.

- Тамо пожди! - махнул рукой Панфил и сделал знак слуге. Тот сам знал обычай и тотчас увел Язя на поварню, отведывать хозяйского пива.

- Слыхал про Москву-то? - оборотился Панфил к сыну.

- Как не слыхать!

- Киприян и тебе говорил, что литовскому королю порешили задаватьце?

- Дак что? Не хитро еговых наместников на городище взеть! Боронил бы от московськой грозы!

- Я тут уже со всеми перемолвил. В братстви как?

- А что? Большие купцы все против Москвы. Поддадимсе, сурожане враз разорят. Да и двор немецкий закрыть могут али перевести куда.

- Я о том же думал…

- Ну, а мелочь, та за нами потенетце, куда мы, туда и они.

- Просто у тебя!

- Без опасу, конечно, никакого дела делать не след, - прищурился Марко. - Из Русы товар повывезти не мешает!

- Не веришь нашим воеводам? - вздохнул Панфил.

- Наши-то воеводы сами боле на рубль новгородской полагаютце, чем на мечи.

- То-то и оно!

- Трусишь, батько?

- Не трушу, а… Дело такое… Миром надо решать!

- Киприян и то собирает житьих.

- Слыхал я! Уже толки пошли. Кто бает: мне-ста полторы обжи оборонять, а Захару Овину полторы тысячи, дак цего я вперед полезу? Великие бояра затеяли, пущай они напереди, а то, коли что, с нас же деньги собирать на окуп князю московскому! Ну, а земли терять тоже не хотят, волнуютце, словом. И суд-от на Городце пересуживают! Кто туда даетце. Гагины, те воюют, их Берденевы с Овином утеснили с землей. Иван Лукинич в пользу Берденевых решил. Не знать, сумеет ли Киприян-то их в одну куцьку свести!

- Еще что вече скажет.

- Ну, до веча…

- Н-да, заварили Борецкие кашу! Теперь по всему городу, как круги по воде.

- Наш Плотницкий конец уже весь ходуном ходит!

- А Захария что? Овин?

- У Захара, чать, земель поболе Марфиного. Коли Москва одолеет, и его не помилуют. Еще, спроси, что черные люди скажут!

- Ну, их не спросят! - решительно возразил Марко.

Панфил оглядел сына, покачал головой, пожевал губами. Понурился, продолжая сжимать грамотку в руке.

- Что пишет боярыня? - полюбопытничал Марко.

- Зовет к себе беседовать! - со вздохом отозвался отец. - Видать, о московской войне! Покличь посыльника-то, не то до дому не доедет…

- Скажи, буду! - молвил он Тимофею строго. И, отпустив посла, добавил: - Порешили мы с тобой, сын, дак нать не оглядыватьце!

Из Плотников воротился Тимофей, тотчас послали в Людин конец с иной грамотой.

- Я ить с пути! - взбунтовался было Язь.

- Ладно, свезешь, там ответа не нать! - утешил его Вяхирь.

Уразумев дело, Тимоха не торопился назад: не ровен час еще куда пошлют! А завернул к земляку, Конону Киприянову, мастеру-костерезу, не за делом, а так, чтоб только проволочь время.

Конон работал в окружении всего семейства: младших сыновей, двух дочек и четверых внуков, каждый из которых тоже не сидел без дела. Тут же Язь увидал знакомого грузчика Ивана, из тех, что наймовала Марфа. Иван сидел на лавке, отдыхал, свесив руки между колен, видно, тоже недавно пришел. Язь вспомнил тут, что Иван, кажись, зять Конона.

- Привет, мужики! Бог в помочь! - бодро поздоровался Тимофей и тоже присел на лавку. - В деревне был. Твои привет передают!

- Они бы с приветом маслица переслали! - отмолвил хозяин.