Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

Речь в Брюгге вызвала бурю в прессе и прочих СМИ, но особых последствий не имела. Франко-немецкая ось была уже слишком крепка… Маргарет Тэтчер не противилась вхождению фунта стерлингов в Европейскую валютную систему, предусматривавшую фиксированные паритеты[193], к чему Маргарет, правда, подстрекал канцлер Казначейства Найджел Лоусон. Она также не отвергла полностью и предложения, содержавшиеся в докладе Делора по проблемам Европейского экономического и валютного союза; предложения эти предусматривали по истечении определенного срока введение общеевропейской единой валюты. Она довольствовалась тем, что затормозила процесс. После того как Маргарет, один за другим, избавилась от канцлера Казначейства и министра иностранных дел, как мы это увидим в следующей главе, она смогла только сделать заявление на саммите в Риме 27 октября 1990 года; в этом коммюнике было заявлено, что переход от второй к третьей фазе создания Европейского валютного союза не произойдет автоматически. Маргарет также удалось удержать Англию в стороне от Европейской социальной хартии. Но в остальном она уже была не в силах остановить движущийся поезд. Для нее наступало «начало конца». Ей оставалось провести на Даунинг-стрит всего один месяц. Она могла только с горечью констатировать, что «Европейское сообщество перешло от дискуссий, ставивших своей целью восстановить порядок в финансах, к грандиозным проектам политического и валютного союза с наличием четкого графика расчетов и платежей». Это было своеобразным поражением Маргарет. В мемуарах она называет главу, посвященную этим событиям, «Вавилонским экспрессом» и сожалеет о том, что поведение тех, кто правил в Совете Европы, столь не соответствовало серьезности положения дел.

Разумеется, можно задаться вопросом: надо ли управлять Европой как бакалейной лавкой? От внимания Маргарет явно ускользали духовные масштабы европейского наследия, опорами которого были Афины, Рим и Иерусалим. Она никогда не говорила о «европейской цивилизации». Для этой женщины, во всем предпочитавшей конкретику, Европа была и оставалась «внутренним, простым делом, таким, как лавка». Она презирала президента Миттерана и канцлера Коля, которых «больше интересовала политика с позиции силы и политика больших действий, чем конкретные аспекты…». Маргарет же не видела ничего, кроме конкретных интересов, краткосрочных или долгосрочных…

Однако разве последующие события не доказали, что Маргарет была права? Кроме того, что в 1991 году была создана группа настроенных антифедералистски политических деятелей, названная «группой Брюгге» и оказывавшая значительное влияние на законы Сообщества, Англия также приняла решение не присоединяться к евро и не подписывать Шенгенские соглашения; вполне возможно, что эти действия Англии являются прямыми последствиями политики Маргарет. Что же касается расширения Европы на Восток, то разве теперь Общий рынок не представляет собой то единое пространство, к созданию которого она призывала? И разве провал принятия единой Европейской конституции не является в некотором роде «посмертным» политическим триумфом Маргарет Тэтчер?

Управлять имперским наследством

Как это ни парадоксально, но проблема управления колониальным наследством заботила Маргарет довольно мало. Зато ее заботила проблема нации, ведь нация еще существовала и являлась основой королевской власти. А империя была старой идеей, пригодной только для пантеона утраченных иллюзий. Маргарет была реалисткой, а не романтичной мечтательницей. Во времена юности она, возможно, и мечтала об уланах Бенгальского полка и о героях фильма «Четыре белых пера». Но теперь Маргарет предпочитала иметь хорошие британские заводы, крупные капиталы и солидные контракты. Королева официально является главой Содружества, организации, объединяющей 48 стран, бывших колоний и доминионов Британской империи, но Маргарет уделяла Содружеству немного внимания. В своих мемуарах она очень редко употребляет слово «Содружество», потому что для нее это было прошлое. О конференции глав правительств Содружества она обычно говорит мимоходом, употребляя сокращение КГПС. Кроме того, Маргарет не любила генеральный секретариат этой организации, располагавшийся в Лондоне. Руководил им дипломат из Гвианы, Его Преосвященство господин Рамфал, который только тем и занимался, что критиковал британскую дипломатию. Четыреста чиновников, находившихся у него в подчинении, бюджет его организации, на 40 процентов финансировавшийся бывшей метрополией, деятельность этой организации, лишенная всякой демократической легитимности, а также непомерные амбиции этих «очень известных особ» очень напоминали Маргарет Еврокомиссию.