Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

Расовые отношения часто являются слабым местом политиков правого толка, и Тэтчер не составляет тут исключения. Несмотря на ее речь 1979 года об иммиграции и первоначальную позицию в вопросе об урегулировании в Зимбабве, она не расистка. Однако, подобно бесчисленным сторонникам «Малой Англии», выросшим в провинциальных городках без сколько-нибудь значительных этнических меньшинств, она не имеет опыта межрасового общения. Тэтчер почти не имела личного контакта с неграми или азиатами, если не считать встреч с руководителями и должностными лицами стран Содружества; нет ни негров ни азиатов и среди персонала ее сотрудников. Она восхищается предпринимательским духом иммигрантов — выходцев из Индии и других стран Азии, заменивших алфов робертсов у прилавков «нации лавочников». Они для нее меритократы.

Во время беспорядков 1981 года Тэтчер взяла на себя роль этакой общенациональной няньки, которая обращалась с участниками беспорядков как с непослушными детьми. Это типично по-тэтчеровски. Когда ее подопечные ведут себя хорошо, Тэтчер добра, готова помочь, никому не желает зла. Но когда они нарушают закон, священный и неприкосновенный в ее глазах, она обрушивает на нарушителей всю силу своего негодования. В данном случае, насколько она понимала, участники беспорядков нарушили правила. Точка. Сперва следует заставить их соблюдать правила и призвать к ответу, а уж потом она займется их делами и заботами.

Когда волна насилия поднималась, ее справедливо упрекали в бестактности. «Она не умеет найти верный тон, когда требуется проявить широту и понимание социальных нужд, — писала в редакционной статье «Таймс». — Как это ни странно, премьер-министр даже не попыталась всерьез обратиться к поколению молодых, черных и белых, которых среди участников беспорядков подавляющее большинство». Более либеральная «Гардиан» предупреждала ее: не надо «отвечать насилием на насилие». Премьер-министру следует отдавать себе отчет в том, писала газета, что «эти вещи являются непосредственным результатом экономической и связанной с ней социальной политики, усиливающей напряжение в слабейшей части общества». Она упрямо не внимала никаким увещеваниям. Ее упорство обернулось непреклонностью. Глухой ропот несогласия в рядах ее сподвижников-консерваторов звучал все громче и оппозиционней.

«Английский народ не будет готов еще сколько-нибудь долгое время терпеть последствия экономического спада, если не увидит ясных признаков того, что его жертвы не были напрасными», — заявил министр обороны Фрэнсис Пим. Он призвал премьер-министра совершенствовать программы профессионального обучения и заняться возрождением обветшавших центральных городских районов. Председатель партии лорд Торникрофт, опровергая утверждения правительства, что экономический спад окончился, публично воскликнул: «Серьезных признаков оживления в экономике нет». Что касается приверженности премьер-министра монетаризму, то он доказывал, что программа правительства не должна основываться на «той или иной доктринерской экономической политике». Пим и Торникрофт не были одиноки. Умеренные в кабинете объединились, чтобы бросить Тэтчер вызов.

Их беспокоили три вещи: продолжающийся экономический застой; политическая угроза со стороны новоявленных социал-демократов и нежелание самого премьер-министра пойти на компромисс и стимулировать деловую активность при помощи новой, искусственной инфляции. Она против своего желания согласилась выделить дополнительные 1,3 миллиарда долларов на нужды профессионального обучения, но теперь умеренные консерваторы настойчиво просили выделения еще одного миллиарда долларов на взбадривание экономики. Через месяц они получили ответ.

Тэтчер вывела из правительства или перевела на другую должность всех, кроме Пима. Ведь она говорила, что у нее нет времени на внутрикабинетные споры, а слово у нее не расходилось с делом. Она пришла к убеждению, что ей нужен более преданный и надежный внутренний кружок. Сочувствующая консерваторам газета «Сан» сообщила о чистке в статье, озаглавленной: «Резня, учиненная Мэгги в понедельник». Перестановка коснулась сорока правительственных постов. Вылетел Кристофер Сомс, зять Черчилля и крупная величина в консервативной партии, который, по мнению Тэтчер, проявил слишком большую терпимость по отношению к бастующим гражданским служащим. Заместитель министра иностранных дел Иэн Гилмор, надменный аристократ, который терпеть не мог Тэтчер и не признавал монетаризм, полетел с должности, равно как и Торникрофт, выпускник Итона с его традиционной консервативной любовью к более патерналистски ориентированной партии. Джеймс Прайор, министр по делам занятости, считавший, что антипрофсоюзное законодательство Тэтчер чрезмерно сурово и что его следовало бы вводить более осторожно и постепенно, был сослан в Северную Ирландию. Лейбористский лидер Майкл Фут с похвалой отозвался о нем как о «хорошем человеке, попавшем в компанию монетаристов».