Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

«Что бы ни захотели они сделать, у них есть большинство, — заявил Джеймс Каллаган, теперь лидер оппозиции. — Вопрос только в том, есть ли у них талант». Любое предположение, что программа тори могла бы способствовать увеличению капиталовложений, производительности и занятости, являлось, на его взгляд, «иллюзией». Имея в виду предсказание Тэтчер, что потребуется десять лет, чтобы ее реформы принесли ощутимые результаты, Каллаган съязвил: «Мы слышим намеки, что утопию придется отложить на день-другой». Рой Хаттерзли, бывший лейбористский министр по вопросам цен, нанес прицельный удар: «В конечном счете все ее политические предложения сводятся к тому, чтобы облагодетельствовать имущих за счет неимущих». «У вас был свой шанс, — отпарировала Тэтчер. — Теперь наша очередь».

Не прошло и месяца, как она приступила к осуществлению своих программ, начиная с первого бюджета Джеффри Хау, этого краеугольного камня ее новой экономической стратегии. 12 июня в короткой для такого случая семидесятипятиминутной речи Хау преподнес один из самых радикальных бюджетов в истории Англии, непосредственно направленный на свертывание социализма и освобождение от оков свободного предпринимательства. Подоходные налоги сокращались почти на 12 миллиардов долларов. Налоговые ставки на самые высокие доходы, выше 50 000 долларов, снижались с 83 до 60 процентов; самые низкие ставки подоходного налога понижались с 33 до 30 процентов. Налог на добавленную стоимость, или налог с оборота, частично возмещал доходы, сократившиеся от снижения подоходных налогов. Ставки этого налога подскочили с 8 и 12,5 процента до единой 15-процентной, что, как ожидалось, должно было увеличить и без того уже 17-процентную инфляцию еще на несколько процентов. В результате увеличения налога на добавленную стоимость цена пинты пива возросла на 10 центов, а цена «роллс-ройса» модели «Силвер шадоу» — на 4000 долларов. Были также обложены повышенными налогами на потребление сигареты, спиртные напитки и бензин. Хау поднял базисную ставку ссудного процента с 12 до 14 процентов, что укрепило фунт, но удорожило английские экспортные товары, сделав их менее конкурентоспособными. Он, кроме того, объявил о планах продажи государственных активов на сумму 2,4 миллиарда долларов. Государственные расходы на жилищное строительство, образование, энергетику, транспорт, иностранную помощь и помощь городам подлежали сокращению на 10 миллиардов долларов, а субсидирование промышленности — на полмиллиарда долларов. Назначение данного бюджета, по словам Хау, состояло в том, чтобы «восстановить стимулы и сделать так, чтобы работать имело смысл» {2}.

По традиции перед министром финансов, представляющим бюджет, ставят стакан с напитком по его выбору; так вот, Хау периодически потягивал джин с тоником, а в палате общин тем временем началось столпотворение. «Измена!» — кричали некоторые парламентарии. Каллаган назвал бюджет «нечестным, несправедливым, инфляционным и безрассудно авантюристическим». А Дэнис Хили, бывший министр финансов, чья политика привела к необходимости принятия Международным валютным фондом срочных мер по спасению Англии, заклеймил программу как «бюджет волчицы в овечьей шкуре… Классический рецепт, чтобы вызвать гиперинфляцию, непомерный рост безработицы и анархию в промышленности». Профсоюзные деятели обозвали его «подлым, дьявольским бюджетом», направленным непосредственно против трудящихся. «Этот бюджет позаботится о том, чтобы богатые богатели, а бедные беднели», — заявил взбешенный Терри Даффи, лидер профсоюза машиностроителей. Всякая надежда профсоюзов на то, что они смогут поживиться, требуя повышения заработной платы, улетучилась. Они рвали и метали.

Тэтчер и члены ее кабинета знали, что бюджет будет непопулярным. «Это пакет крутых мер, — признал Биффен. — Но необходимость в крутых мерах вызвана тем положением дел, которое мы унаследовали» {3}. Премьер-министра и саму тревожило возможное усиление инфляции в результате резкого увеличения налога на добавленную стоимость, но в общем и целом пакет соответствовал ее обещаниям, и это ее радовало. Она не хотела оставлять какой бы то ни было неясности в отношении своих намерений; ее бюджет был призван сыграть роль холодного душа. Озноб был неизбежен, но наконец-то дело пойдет к спасению Англии. Как заметил Джеффри Хау позже, «мы подавали сигнал, что кавалерия вышла на позиции» {4}.

Большинство, которое консерваторы имели в палате общин, гарантировало принятие бюджета, если только не взбунтуются заднескамеечники, что практически исключалось, каким бы провоцирующим ни был принимаемый закон. Однако в стране ее программа сталкивалась с сильнейшим сопротивлением, и Тэтчер была полна решимости протащить ее без проволочек. Ей это удалось, но дорогой ценой. Правительственный рейтинг упал до 41 процента, при том что всего лишь 33 процента опрошенных поддержали ее экономическую политику. За все послевоенное время ни одно правительство не испытывало такого резкого и такого быстрого падения популярности.