Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

Макмиллан был необычным политиком. Человек сложного характера и переменчивых настроений, он то мучился сомнениями, сосредоточившись на своих внутренних переживаниях, то лучился энтузиазмом. Современный политик и одновременно реликт эдуардианского прошлого, он самим складом своей личности отражал состояние нации, раздираемой между двумя эпохами. Родился Макмиллан в 1894 году в семье, принадлежавшей к высшему слою среднего класса: его отец был книгоиздателем; издательство и по сей день носит имя Макмиллана. Образование он получил в самых элитарных из привилегированных учебных заведений Англии — Итоне и Бейллиал-колледже Оксфорда. По окончании Оксфорда он мог выбирать любую карьеру. Присвоение офицерского звания капитана Гренадерского гвардейского полка обеспечило ему доступ в любую аристократическую гостиную, а четыре ранения, полученные в годы первой мировой войны, создавали ему героический ореол. Несмотря на раны, Макмиллан любил военную службу и питал презрение к коллегам, которые не были ветеранами войны. Откомандированный после войны в Канаду, он служил адъютантом у генерал-губернатора, герцога Девонширского, и влюбился в его дочь Дороти, на которой и женился в 1920 году. Богатое семейство с широкими родственными связями в свете ввело его в высший аристократический круг, в мир загородных имений, охотничьих выездов и первых балов. Очень скоро он и сам стал законченным аристократом.

Для партии, стремившейся расширить свое влияние и апеллировать не только к аристократам и прочим богатым избирателям, выбор Макмиллана в качестве преемника Черчилля и Идена был поистине странным. Это был светский человек, завсегдатай клубов, проводивший время в обществе единомышленников — умеренных консерваторов — в обшитых панелями библиотечных и обеденных залах известных лондонских клубов на Пэлл-Мэлл и Сент-Джеймс, куда допускались только мужчины. Связанный — через жену — узами родства с шестнадцатью членами парламента {4}. он «расширял влияние» партии в своем собственном семейном кругу. Так, в 1958 году было подсчитано, что из восьмидесяти пяти членов его правительства тридцать пять, в том числе семеро из девятнадцати министров кабинета, приходились ему родственниками. Родственником Макмиллана оказался даже президент Джон Кеннеди, чья сестра Кетлин была замужем за племянником Дороти, жены Макмиллана.

В противоположность его велеречивым оптимистичным высказываниям на публику, частные высказывания Макмиллана отдавали мрачным пессимизмом. «По-моему, Европе крышка, — сказал он как-то раз лидеру лейбористской партии Хью Далтону. — Она идет ко дну» {5}. И добавил: «Будь я помоложе, я бы эмигрировал из Европы в Соединенные Штаты», — откуда, кстати, была родом его мать, как и мать Черчилля. Его воинственная позиция в суэцком кризисе явилась, по словам Макмиллана, попыткой остановить дальнейший упадок Англии. Неспособность противостоять египетскому руководителю Гамалю Абделю Насеру, заметил он, означала бы превращение Великобритании в «еще одни Нидерланды».

Мрачные прогнозы Макмиллана отнюдь не были безосновательными. Многое вокруг внушало мрачные мысли. Несмотря на начавшийся бум в жилищном строительстве и поверхностные улучшения в экономике, основы ее все больше подтачивала злокачественная болезнь. Положение в промышленности оставалось шатким. Кадры управляющих были плохо обучены и слишком часто занимали места благодаря семейным связям. Немногие рабочие от станка проявляли достаточную социальную мобильность и энергию, чтобы пробиться в управленцы. Слишком часто их поведение обусловливал диктат классовых норм, осуждавших стремление подняться выше занимаемого положения.

В конце 50-х годов женщины — при том, что новая королева была безусловно умна — не играли практически никакой роли в государственно-политической жизни страны. Если у Черчилля имелась в кабинете одна женщина, Флоренс Хорсбру, то у Макмиллана не было ни одной. Он никогда не понимал женщин. Почти открытый роман его жены с Робертом Будби, тоже членом парламента и консерватором, продлился без малого четыре десятка лет, и, как считали многие, соперник премьер-министра был отцом его четвертого ребенка. Макмиллан прятал свои чувства, отдавая все свое внимание работе и окружавшей его свите из выпускников приготовительных школ. «В кабинете Эттли было трое бывших итонцев, — заметил Макмиллан в 1959 году. — У меня же их шесть. При консерваторах, следовательно, дела пошли вдвое лучше».