Маргарет Тэтчер

И все же одно событие потрясло, пробудило Англию. Маргарет Тэтчер была вынуждена выйти на линию огня. Случилось так, что на одном небольшом предприятии в Гранвике трое рабочих были уволены за то, что начали так называемую «дикую» забастовку. Профсоюзы тотчас же «ухватились» за представившийся случай. На предприятии началась всеобщая забастовка. Судебные инстанции могли сколь угодно долго утверждать, что увольнение носило совершенно законный характер, но разъяренные представители рабочего класса непременно желали воспользоваться удобным случаем[105]. Теперь у них была кость, которую они могли глодать, и они ее уже не выпустят из челюстей. Маргарет Тэтчер вспоминает, какая тогда в стране была атмосфера: «Возникла и сформировалась коалиция левых <…>, чтобы наказать Гранвик <…>. Это стало своего рода „местом свиданий“ для леваков». Даже три министра-лейбориста сменили свои костюмы с Сэвил-роуд на рабочие комбинезоны. И вот они уже в кабинетах забастовщиков. Да, странноватое занятие для министров правительства Ее Величества! В июне фарс превратился в драму. Пикетчики не давали рабочим, не принимавшим участия в забастовке, войти на территорию предприятия. Машины, доставлявшие «штрейкбрехеров», были забросаны булыжниками и бутылками с «коктейлем Молотова». Один автобус перевернулся, второй был подожжен. Полиция, казалось, была бессильна. В обоих лагерях были раненые. Разыгрывались те же сцены, что можно видеть в фильме Кена Лоуча «Виртуозы», хотя все и происходило в лейбористской Англии мистера Калла-гена, а не при Тэтчер и не при Блэре.

До чего должны были дойти консерваторы? Члены теневого кабинета давили на Маргарет, убеждая ее в том, что заходить слишком далеко нельзя и что не надо отталкивать профсоюзы. А потому она не подсказывала правительству, что пора прибегнуть к радикальным мерам, хотя и была готова к этому. Она довольствовалась чисто символическими «жестами», попросив Адама Батлера, своего парламентского секретаря, и заместителя Джеймса Прайора сесть в автобус с рабочими, которых пытались линчевать. «Картинка» получилась замечательная! К тому же булыжники, летевшие в них, смелость рабочих и страх, испытанный перед напором преисполненной ненависти разъяренной толпы, не способствовали улучшению имиджа тред-юнионистов среди членов команды Маргарет. Физический страх — лучшее средство, чтобы заставить думать!

Маргарет также написала открытое письмо, адресованное НАФФ (Национальной академии кинематографии и телевидения), полное недомолвок: «Мы полагаем, что сцены дикого насилия, показанные телевидением, сами по себе достаточны для того, чтобы общественное мнение заняло в большинстве своем правильную позицию, и гораздо более эффективны, чем долгие часы дискуссий».

Но когда Маргарет стали задавать вопросы на телевидении в ходе передачи «Неделя и мир», она ничего никому не обещала и всячески избегала предрекать неизбежность открытой конфронтации. Она только заявила, что «если жесткий конфликт и должен случиться, то тогда необходим референдум». Это предложение было хорошо принято прессой и сторонниками «двух течений» в Консервативной партии. Сама же Маргарет не могла пойти дальше, «так как по таким вопросам, как власть профсоюзов, политика в области доходов или общественных расходов, по-прежнему не существовало согласия среди членов теневого кабинета», пишет она в мемуарах.

Единственная сфера, где Маргарет могла дать волю своим убеждениям, был вопрос об иммиграционной политике. Кроме тех случаев, когда возникала необходимость предоставления убежища «в соответствии с честью и традициями британской нации», и случаев, когда уже были выданы паспорта или были заключены договоренности с некоторыми странами Содружества, Маргарет призывала положить конец политике массовой иммиграции, практикуемой лейбористами. У нее не было никаких комплексов, ведь, по ее мнению, «всякий зажиточный политик может публично проповедовать теорию достоинств толерантности, а затем вернуться в удобное жилище в спокойном квартале, где цены на недвижимость обеспечивают ему все преимущества апартеида, но без его стигматов»; она также считала, что общество, в котором встречаются представители многих разных культур, порождает немало проблем для тех, кто сталкивается с проблемой иммиграции. Она охотно вступала в споры по сему поводу, поскольку считала, что «левые готовы эксплуатировать проблемы, которые они создали сами».