Маргарита

Соколов: Ну, чиновничьих мест они создали много.

— Не надо огульно, и без знания дела.

Соколов: Ну, расскажите со знанием.

— Молодец, Мотов, хорошо его шьет. Милая, может быть, ты все-таки запьешь немного устриц этим сухим шампанским?

— Нет, алкоголь человеку совершенно не нужен.

— М-м, человеку, пожалуй. Зиночка, достань, будь любезна, вторую бутылку.

* * *

Разместиться для краткого обсуждения решили в машине у «Энергетика» — у него там отличный бар.

— Провал полный, ребята, — начал хозяин машины, разливая всем в рюмки. — Нужны какие-то радикальные меры.

— А к кому, — поинтересовался «Финансовый», — переходит ее состояние, если в случае…

— К опекунше, — сообщил Администратор, — а та еще «похлеще», пожалуй, будет. Но у «Березы» есть план, говорит — очень простой.

«Энергетик» сразу налил по второй.

— Сколько за него хочет?

— Двадцать процентов, и чувствую, не уступит.

— Восемьдесят миллиардов долларов? Вот пи-дараз!

* * *

Зампредгенсек нес ахинею.

Мужичок пару раз сбил его народными шуточками, и к окончанию первого раунда связно весьма изложил, что страна с бесконечным земельным ресурсом, не способная себя прокормить, и не страна вовсе, а недоразумение.

Счет зрительских симпатий шел не в пользу зампредгенсека один к десяти.

В перерыве Соколов рассказал про очередную дуэль:

— Помещик Кашкин стрелялся со своим соседом — убежденным толстовцем и пацифистом. Первой пулей Кашкин попал в верхнюю крупную мундирную пуговицу, расплющил ее, не причинив противнику ничего, кроме синяка. Сосед выстрелил в воздух. Второй пулей Кашкин угодил с тем же результатом в среднюю пуговицу. И наконец, третьей пулей расплющил нижнюю. По требованию уездного дворянского собрания Кашкин не только купил три новые пуговицы, но и самолично пришил их к мундиру соседа.

Соколов всегда заканчивал дурацкие истории про дуэли с видом человека, открывшего, как минимум, четвертый «замечательный предел» математики.

Прикинули, кому лучше ехать к «Березе» на переговоры, и вышло на «Энергетика».

Когда шли к своим машинам, Администратор сказал «Финансовому»:

— Вот посмотришь, он опустит его процентов на пять, и себе в откат заберет.

«Финансовый», собственно, и не сомневался.

Друг Иуды, с которым вместе росли, работал у Каифы прислужником и сообщал кое-что время от времени.

Каифа не добрый, но и не злой — он обычный приспособленец. А Пилат вот злой и алчный. Каифа собирает каждые три месяца для него незаконную дань, но того все равно не умаслишь. И сегодня дружок сообщил ему — Пилат хочет как-то покончить с Учителем. И еще он сказал: «Берегись, Иуда, вас всех бросят в темницу».

Иуда не очень боялся темницы, и не это сейчас занимало его.

Позавчера, когда они шли к Иерусалиму и остановились на отдых, женщина принесла большой сосуд с маслом. Безумно дорогим. И обмыв Учителю ноги, стала натирать этим маслом.

Он было сказал, что лучше продать… но Учитель не велел мешать женщине в ее хорошем порыве.

Иуда почти не спал ту ночь — монетки, кучками и по одной, будто он запомнил выпрошенную им каждую, мелькали и мелькали перед глазами. Это не было сном, он мог повернуть любую или дотронуться пальцами. Только под самое утро удалось заснуть, и он поднялся с больной совсем головой.

А от потерянного сна крепко проспал этой ночью.

Только поднялся другим человеком.

Он перестал любить Учителя.

Это непривычное чувство он еще продолжает переживать.

Второй раунд начали секунданты.

Известная всей Москве дама и представитель молодежного движения пятого транша с рекомендующим названием: «Ваши!». Оба в наглую заявили, что «Эх, Россия» профашистская организация, и дама — сама, правда, не слышала, но знает, — что это партия провозглашает лозунг: Россия для русских!

Призванный ответить, тяжело вздохнув, укоризненно посмотрел на даму, но той — как с гуся вода.