Маргарита и мастер

— Почему? — негодовала она. Кому я здесь нужна? Господи, кому я здесь нужна? Она посмотрела вокруг. Лучи солнца пробивались сквозь перистые облака. Было тепло и хорошо. Благоухание роз, мягкая трава под ногами и пение птиц сплетали атмосферу благости и покоя. Но вся эта идиллия резко диссонировала с ее душевным состоянием, наполненным тяжестью невыносимого горя. Да еще и боль в груди, раздирающая ее все больше и больше. Маргарита скрючилась. Она больше ни о чем не думала. Он видел ее страдания, и прекрасно знал их причину. Знал о ее надежде покинуть это мир, соединившись с любимым Мастером, и также понимал, что естественную причину боли она связывает со смертью и уходом, не предполагая, что она — боль — связана с чем-то совершенно другим, сакральным, неповторимым, единственным в своем роде и освещенным Небом.

— Поднимайтесь Маргарита. Дайте мне руку. Я вам помогу.

Маргарита настороженно посмотрела на него.

— Не бойтесь, я не причиню Вам зла.. — она с опаской протянула ему руку, не зная, что ее ожидает. Он помог ей подняться и, легко коснувшись ее волос, извлек божью коровку, которая, расправив крылья, тут же улетела, исчезнув в развесистых лапах полувековой ели. Он улыбнулся впервые за весь день.

— Хороший знак, — набравшись сил, произнесла Маргарита. — Так всегда говорил Мастер. Божья коровка предвестник чего — то очень хорошего… Но сегодня она ошиблась. Оказывается ошибаются даже божьи коровки. — Она угасающим взглядом посмотрела на него. — Мне очень плохо. Кажется я умираю. Такая тяжесть в груди… и невыносимая боль…

— Успокойтесь, Маргарита. Вы не умрете. Боль и тяжесть в груди — это не признак приближающейся смерти. — Он замолчал. Маргарита отстраненно и безучастно смотрела сквозь него в некую свою даль, где очерчивая образ Мастера, старалась увидеть его наяву.

— В Вашей груди прибавилось молоко. Детей пора кормить. — Он взглядом показал в сторону террасы.

— Детей? — Маргарита коснулась груди. Сладкая и теплая влага прилипла к холодной ладони. Вытекшее молоко намочило одежду.

— Да, детей. Две крошечные жизни ждут Вас. Это Ваши с Мастером дети. Идите к ним. Они ни в чем не виноваты. И им очень нужна мать.

Он помог ей подняться. Она посмотрела ему в глаза, стараясь найти хоть какую-нибудь надежду вернуть Мастера. Но в их стеклянности отражались только ее слезы.

Маргарита неуверенным шагом направилась к террасе. Её сердце билось, руки дрожали, а ноги тяжело ступали по мокрой холодной траве, покрытой обильной росой и ей казалось, что свинцовая тяжесть этой нечеловеческой боли постепенно исчезала и сердце, её материнское сердце, оглушённое горем, страданием, и разрывающееся на части от невыносимых мук, вдруг возродилось, встрепенулось и устремилось в ту манящую даль, где в коляске для близнецов, сладко спали её, уже без памяти любимые крохи.

Ладони потянулись к деткам. Она осторожно взяла малышей на руки и прижала к себе. Их сладкий запах впитывался в нее, как эликсир жизни, наполняя ее и возвращая к жизни. Два продолжения — ее и Мастера — две жизни, сотворенные на лоне счастья и любви, два уже безрассудно любимых и неповторимых создания, почувствовав запах молока, стали искать грудь своими маленькими вишенными губками. Она растегнула пуговицы, и, освободив груди, подставила их детям. Они жадно глотали молоко, вцепившись своими маленькими ручонками в материнскую грудь, а Маргарита всматриваясь в их мраморные лица, еле сдерживала слезы. Они были так похожи на Мастера.

Ей хотелось тронуть их маленькие ручонки, погладить мягкие волосы, прикоснуться к их розовым нежным щечкам. Но все это ее ожидало впереди. Она больше не хотела торопить время. Пусть все идет своим чередом. Сейчас она крепко держала малышей, которые жадно глотали материнское молоко, и получала от этого несказанное удовольствие.

Мастер, Мастер… как же я люблю тебя…