Маргарита Наваррская

Возвратясь к себе, Филипп застал в гостиной весьма живописную картину. Посреди комнаты на устланном коврами полу сидели Габриель де Шеверни, Марио д'Обиак и Марк д'Аринсаль и перебирали какие-то лежавшие перед ними вещицы, внимательно рассматривая каждую из них. Там было несколько кружевных манжетов, пара дамских перчаток, один оторванный от платья рукав, десяток носовых платков с вышитыми на них гербами и инициалами, множество разноцветных лент для волос, а также всякие милые безделушки, вроде брошек, булавок и золотых застежек.

- А это еще что такое? - произнес Филипп, скорее констатируя сам факт наличия этих вещей и их количество, чем спрашивая, откуда они взялись. Их происхождение было для него очевидно.

- Подарки от дам, монсеньор, - с улыбкой ответил д'Обиак. - Во время турнира господин де Шеверни велел их перехватывать, чтобы не раздражать вас.

- Понятненько. Ты, кстати, переусердствовал, Габриель. Меня они вовсе не раздражают - ведь это так трогательно!

Он присел на корточки и бегло взглянул на вещицы; затем сказал:

- Ни чулок, ни подвязок, ни туфелек, как я понимаю, нет.

- Чего-чего? - обалдело переспросил Габриель.

- Ну, да, конечно, - будто не слыша его, продолжал Филипп. - Слишком изысканная публика для таких пикантных подарков... Стоп!

Он выудил из кучи безделушек великолепной работы брошь и осмотрел ее со всех сторон.

- Вот это да! Если только я не ошибаюсь... Габриель, ты, случайно, не помнишь, кто ее прислал?

- Принцесса Кастильская, - вместо него ответил д'Аринсаль. - То бишь госпожа Бланка. Подарки принимал я.

Одобрительно мурлыча, Филипп приколол брошь к левой стороне камзола.

- Пусть Монтини побесится, чтоб ему пусто было.

- Да, насчет Монтини, монсеньор, - отозвался д'Обиак.

- Ну?

- Сегодня ему здорово помяли бока, когда он разнимал на трибунах дерущихся.

- Так ему и надо, выскочке! - обрадовался Филипп. - Гм... Спасибо за приятную новость, Марио.

- Рад вам служить, монсеньор.

- Знаю, старина. И будь уверен, ценю это. Но на сегодня твоя служба закончена. Как, собственно, и д'Аринсаля.

Тут он щелкнул пальцами левой руки.

- Да, вот еще что, Марио. Чей это рукав?

- Одной юной и чертовски симпатичной дамы из окружения госпожи Анны Юлии. Имя, к сожалению, я позабыл.

- Ах да, вспомнил! Я видел в римской ложе девицу без рукава... как бишь ее зовут?.. Диана Орсини, вот как! Точно она. Что ж, возьмем ее на заметку, - он облизнулся. - Ну, ладно, ребята, вы свободны, ступайте. Сегодня будет дежурить Габриель.

С этими словами Филипп проследовал в соседнюю комнату, где при помощи Габриеля сбросил с себя камзол, сапожки и штаны и облачился в просторную бело-пурпуровую тогу - одну из пяти, подаренных ему императором. Развалившись на диване, он сладко потянулся, широко зевнул и лишь тогда с удивлением заметил стоявшего в дверях д'Обиака.

- Чего тебе, Марио?

Парень растерянно заморгал.

- Я рассчитывал, монсеньор, дежурить в ваших покоях.

- Дежурить будет Габриель, - сухо сказал Филипп. - Ступай.

Д'Обиак глуповато ухмыльнулся.

- Но я рассчитывал, монсеньор...

- А я говорю: ступай. Или что-то не так?

- Да нет, монсеньор, все в порядке. Вот только...

- Ну, что еще?

- Я думал, что сегодня моя очередь, и...

- И договорился с Беатой де Арагон, - кивнул Филипп. - Ладно, черт с тобой, оставайся. Когда она придет?

- В полночь.

- Вот в полночь и приступишь... мм... к дежурству. А пока ступай в гостиную и не вздумай подслушивать, иначе велю вышвырнуть тебя вон.

- Премного благодарен, монсеньор! - поклонился паж.

- И без твоей благодарности как-нибудь проживу. Больно она мне нужна! А ну, убирайся, пока я не передумал!

Д'Обиак опрометью выскочил из комнаты и плотно затворил за собой дверь.

Габриель пододвинул ближе к дивану стул и присел.

- Интересно, - произнес Филипп. - Как там сейчас Маргарита?

- Очень расстроена, но довольно спокойна, - ответил Габриель, хотя вопрос был чисто риторическим. - Велела Констанце де Арагон читать ей Новый Завет.

- Что именно?

- Кажется, Откровение.

- О! Это уже серьезно... Стало быть, ты виделся с Матильдой?

- Да.

- Ну, и как она?

Габриель понурился и промолчал.

- Бросил бы ты эту затею, братишка, - сочувственно сказал Филипп. Ни к чему хорошему она не приведет.

- Нет, - упрямо покачал головой Габриель. - Я все равно женюсь на ней. Я добьюсь ее любви.

Филипп тяжело вздохнул.

- Что ж, воля твоя.

Некоторое время оба молчали. Несмотря на усталость, с лица Филиппа не сходило озабоченное выражение.

- Наверное, вам пора ложиться, - отозвался, наконец, Габриель.

- А я и так лежу, - полушутя ответил Филипп.

- Вас что-то грызет?

- Угадал.

- И что же?

Вместо ответа Филипп вскочил с дивана, вступил ногами в тапочки и важно прошествовал по комнате к противоположной стене и обратно. Глядя на его тогу и торжественно-взволнованное лицо, Габриель невольно подумал, не собирается ли он произнести какую-то напыщенную речь.

Речи, однако, не последовало. Филипп с разбегу плюхнулся на диван и выдохнул:

- Анна! Я без памяти влюблен в эту очаровательную крошку.

Габриель озадаченно приподнял бровь.

- Но ведь только вчера вы говорили, что лучшая из женщин...