Маргаритка и чертополох

Серые стены, мрачное небо, низкие сизые облака наводили тоску. Маргарет поплотнее закуталась в шаль и прижала руки к ноющему животу. Ей не хотелось смотреть на истязания невиновных, но что-то подсказывало: она должна быть здесь. Внутри словно звенела натянутая струна, не давая закрыть глаза на злодеяния мужа и смириться с тем, что его богатство построено на слезах и крови.

Когда часы на башне пробили полдень, толпа расступилась, и Маргарет увидела заключенных. Щурясь от света, те брели в сопровождении солдат. Один — изможденный мужчина со спутанной черной бородой, второй — тощий мальчишка от силы пятнадцати лет. Их рубахи, некогда белые, сейчас были серыми от грязи.

У Маргарет сжалось сердце. Парнишка такой молоденький! Неужели его тоже будут пороть?

Рэдклифф в красном мундире стоял на помосте, заложив руки за спину, и ждал. Пленников заставили подняться по ступеням.

— Кто первый? — спросил Рэдклифф.

— Я. — Мужчина шагнул вперед.

— Снимай рубаху!

— Я хочу получить наказание и за сына. — Пленник кивнул на подростка. Мальчишка запротестовал, но мужчина цыкнул на него.

— Снимай рубаху! — повторил Рэдклифф, не реагируя на его просьбу.

Заключенный стянул сорочку, и взору открылась жилистая белая спина. У него были широкие плечи и крепкие мускулы, но он явно отощал за месяцы тюрьмы. Аккуратно свернув рубаху, узник положил ее на помост. В его движениях не было ни скованности, ни суеты: он явно не собирался давать перед сассенахами слабину.

Солдаты надели ему на запястья кандалы, подвели к столбу и приковали руки к верхушке.

— Пятьдесят ударов, — приказал Рэдклифф, и по толпе прокатилось дружное «Ох!»

Капрал Дженкинс с плетью в руках подошел к пленнику.

— Приступай!

Маргарет затаила дыхание. Капрал размахнулся, и хвостики плети хлестко ударили по спине. Пленник дернулся, но не издал ни звука. На бледной коже проступили багровые следы.

Зрители хранили молчание, и Дженкинс продолжил. В гробовой тишине удары оглушительным свистом отдавались в ушах. Маргарет содрогалась с каждым взмахом плети. Вот по истерзанной спине потекла первая кровь.

Рэдклифф стоял у столба, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Маргарет не видела его лица, но была готова поклясться, что сейчас на нем играет самодовольная ухмылка.

Проклятый ублюдок! Он явно получает от всего этого удовольствие.

Она посмотрела на ждущего своей очереди юнца. Тот застыл, напряженно вытянув шею, и неотрывно глядел, как истязают отца.

«Он будет ненавидеть нас до конца своих дней», — подумала Маргарет, заметив, как сжимаются и разжимаются его кулаки.

Не в силах больше смотреть, она отошла от оконца и прислонилась к стене. Ее подташнивало, по телу пробегала дрожь.

В Лондоне часто казнили преступников, и некоторые из ее знакомых ездили в Тайберн, поглазеть на «веселое зрелище». Они приезжали в закрытых экипажах, чтобы не быть узнанными, и наблюдали за происходящим сквозь шторку на окне. Однажды они пригласили Маргарет с собой, но, когда она увидела, как повешенный дергается в петле, ее стошнило прямо в карете. Больше она в подобных забавах не участвовала.

За окном по-прежнему раздавались удары плети. Маргарет боялась выглянуть наружу, но и не решалась уйти. Что-то держало ее здесь.

Над головой вдруг послышался всхлип. Маргарет вздрогнула и прислушалась. Звук вроде бы донесся с верхнего этажа. Туда вела спиральная лестница, но ступени казались слишком старыми и осыпавшимися, и Маргарет решила не подниматься.

«Наверное, кошка», — подумала она.

Между тем звуки ударов утихли, но тут послышался мужской крик:

— Нет! Пожалуйста!

Маргарет кинулась к окну и поняла, что кричал отец, умоляющий пощадить сына, которого солдаты тащили к столбу. Мужчина стоял на коленях, видимо не в силах держаться на ногах, а по его спине текла кровь.

Подростка стали приковывать к столбу. Отец рванулся к сыну, но двое солдат схватили его за руки и отшвырнули назад.

— Чтоб вы сдохли, вонючие сассенахи! Будьте вы прокляты! — выкрикнул он.

— Заткнись, овцелюб! — Капрал Дженкинс ударил его рукоятью плетки по затылку, и пленник ничком повалился на доски.

Над головой опять послышался сдавленный всхлип, и Маргарет удивленно вскинула глаза к потолку.

— Отставить! — рявкнул Рэдклифф, и она снова прильнула к бойнице. Неужели в нем осталась хоть капля совести, и он передумал сечь мальчика?

— За оскорбление представителей Его Величества полагается двадцать ударов плетью, — заявил муж, и Маргарет разочарованно вздохнула.

Солдаты подхватили мужчину под мышки и поставили на ноги, но Рэдклифф жестом остановил их.

— Нет. За папашу будет отдуваться щенок. Двадцать дополнительных ударов сопляку! — приказал он.

Маргарет бросило в жар. Юношу уже приковали к столбу, и на его узкую костлявую спину было жалко смотреть. Он ведь еще ребенок! Неужели Рэдклифф не пощадит его?

Капрал двинулся к мальчику, но Рэдклифф его остановил.

— Я сам.

Скинув мундир и треуголку, он требовательно протянул руку. Дженкинс отдал плетку ему.