Маргаритка (СИ)

- Он у меня хороший? Его тебе не жалко? - Маргаритка твердо решила сказать все. - Ведь он твой сын, Коль. Не веришь? Тогда вспомни ведьму, что ты выследил в лесу на Загорушке. Вспомни, что было между нами.

Николай радостно улыбался, что-то хотел сказать. Но Маргарита остановила его, ей надо было выговориться.

- Да, мои друзья очень воспитаны, тактичны, молчат, ничего не говорят о Жене, моем покойном муже, о родившемся после его смерти Костике. Но все они уверены, что я не рожала от мужа. Он последние годы сильно болел. Его избили. Женя выжил, но стал дурачком, безобидным ребенком. Неужели я могла бы требовать от него физической близости? И в том лесу, на Загорушке, где мы встретились, я каталась по росе, чтобы не завыть от безысходности. Мне нужны были силы: на работу, на врачей, на Женю, который медленно умирал. Я тоже была на грани нервного срыва. Мне одна хорошая женщина подсказала покататься по росе. Природа и земля, сказала она, лечит все. Может, это смешно, но мне помогало. Особенно, - Маргаритка усмехнулась, - когда и ты свой вклад в мою терапию внес.

Она замолчала. Ей тоже было нелегко все это говорить. Но надо было сказать все. Женщина продолжила.

- В тот день, когда мы с тобой встретились на Загорушке, умер Женя. Он умер вечером. Когда я уходила от тебя, знала лишь, что ему стало хуже. Я не могла вернуться к тебе на второй день. Я вообще в те дни не могла быть там, потому что боялась и больше всего хотела встретить тебя. На сорок дней я поняла, что беременна, - она прервалась на несколько секунд и твердо произнесла. - Беременна от Кольки Яликова, - последовало опять молчание. - За последние четыре года у меня было только два случая близости с мужчинами. На Загорушке и здесь, в этой квартире. И оба раза это был ты.

Сказав все это, женщина выдохлась. И впервые железная несгибаемая тростиночка Маргаритка заплакала. Слезы быстро-быстро побежали по ее щекам. Это было так непривычно. Она не плакала, когда умер муж, когда хоронила его. Так, лишь несколько слезинок скатилось, да легла на сердце тяжесть. Теперь Маргаритка плакала. Николай никогда не видел ее слез, только веселье и смех исходили от неунывающей подружки. Даже когда она сломала ногу на уроке физкультуры, то все равно пыталась шутить.

Маргаритка весело дискутировала с седым учителем физкультуры, развлекая одноклассников. У них была гимнастика. Старый Анатолий Николаевич помогал девчонкам выполнять упражнения, поддерживал их при соскоке. Маргаритка заявила, что так делать нельзя.

- Почему? - удивился учитель.- Вы же можете упасть.

- Вы прямо обнимаете меня, Анатолий Николаевич, когда ловите, - сказала она. - А вы ведь мужчина.

На что шестидесятипятилетний Анатолий Николаевич сказал озорной одиннадцатикласснице:

- Да со мной уже можно в баню ходить. Не опасно. Я старый.

Все засмеялись. Маргаритка и не думала смущаться.

- Я к тому и говорю, Анатолий Николаевич. Пусть меня другой кто-нибудь поддержит. Молодой, сильный. А то с вами неинтересно.

Ее глаза весело блеснули.

- Яликов, например, - подсказал ехидный Золотарев. - Анатолий Николаевич! Пусть Яликов Маргаритку ловит.

- Да, Яликов, - согласилась Маргаритка. - Валька его все равно на брусьях ничего сделать не может, если только сломает их. Ей противопоказаны физические упражнения. Пусть хоть на меня Колька полюбуется.

Валька высокомерно отвернулась, она сидела на куче матов в углу спортзала, там было ее спортивное место.

- Что же, Яликов, иди, помоги подружке, - вздохнул учитель физкультуры. - Не нравятся ей мои объятия. Старый я уже.