Маргелов

По замыслу министра обороны, штаб руководства учениями располагался в 150 километрах от Чернигова. Перед началом учений маршал А. А. Гречко и начальник Генштаба маршал М. В. Захаров решили заслушать доклады командующих родов войск, командующих военных округов и начальников служб Минобороны. На столь представительном совещании предстояло докладывать и командующему ВДВ. Как на грех, погода испортилась, и аэродром, на который должен был приземлиться вертолет с В. Ф. Маргеловым, заволок густой туман. Начальник штаба ВДВ генерал-майор А. Ф. Павленко и первый заместитель Маргелова генерал М. И. Сорокин занервничали. Каково же было их удивление, когда начальник контрольно-диспетчерского пункта доложил генералам: вертолет с командующим, несмотря на запрет всех полетов, минут через 40–50 будет на аэродроме. Что тут началось! Дважды Герой Советского Союза П. А. Таран, который присутствовал при этом рапорте, взорвался: «Я отдам пилота под суд! Разжалую его!» И тут из тумана вынырнула винтокрылая машина. Раздался всеобщий вздох облегчения.

Разговор В. Ф. Маргелова и П. А. Тарана воспроизводится в воспоминаниях П. Ф. Павленко:

«Уважаемый Павел Алексеевич, приношу Вам и всему летному начальству самые искренние извинения за причиненное беспокойство, – сказал Маргелов. – Поймите мое положение: я не мог не прибыть, не выполнить приказ. А командир вертолета очень толковый офицер, он заслуживает всяческой похвалы. И вылетел он лишь после того, как я подписал ему письменное распоряжение. Прошу вас ни в коем случае не наказывать – он поступил, как на войне…»

Генерал П. Ф. Павленко продолжает описывать события того дня.

«…Нас пригласили в зал, где Гречко и Захаров внимательно заслушали доклад Маргелова и наши добавления по деталям… Министр утвердил наши планы, сделав лишь замечание по району высадки десантно-штурмового полка на вертолетах (опытного формирования. – Б. К.). Мы были довольны, что так быстро удалось утвердить планы».

А в это время в исходном районе десантирования 357-го гвардейского парашютно-десантного полка, командовал которым полковник Н. Т. Примак, «вечный взводный» Николай Красницкий, выходец с Украины, морочил «салаг» – юных лейтенантов, выпускников 1967 года, мечтая о том, что как только он «оттарабанит» по плацу на смотре войск, сразу же махнет на Крещатик, «бо дивчата там дюже гарни и до офицеров охочи.

– А как же запрет командующего – в город в полевой форме ни шагу?

– А я и не в полевой вовсе. Вот, парадную в «асушку» упакую и…»

В. Ф. Маргелов, говоря перед учениями о зрителях, вовсе не преувеличивал. На этот раз их было действительно необычно много. Причем для членов Политбюро ЦК КПСС во главе с Генеральным секретарем Л. И. Брежневым и Советского правительства, делегаций от стран Варшавского договора была подготовлена внушительная наблюдательная вышка. Чины и гости рангами пониже, представители прессы расположились на вышке меньших размеров.

При описании событий, происходивших на обширных приднепровских просторах 28 сентября 1967 года, их очевидцы неизменно употребляли слово «впервые». Впервые в Рюкзаках десантника лежал не примитивный сухой паек – сухари да каша, а полноценный набор продуктов: мясные консервы, сгущенное молоко, галеты, пакетики с растворимым чаем, сухой спирт для быстрого приготовления пищи. Питание гвардейцев постоянно было предметом особой заботы командующего. Величайшим грехом тыловиков считал он любую задержку продовольствия или необеспечение солдат и офицеров горячей пищей в полевых условиях.