Маргелов

«В упорных ожесточенных боях наносили гвардейцы мощные удары по отчаянно сопротивляющемуся противнику, — вспоминал генерал Маргелов. — Но те жаркие бои лета сорок четвертого года, те бои под Шерпенами, Хуши, Бакэу — едва ли не самые памятные за всю мою полувековую службу. Обстановка была такая, что порою не сразу понимали, кто кого окружил: мы — немцев? они — нас? Пришлось все дивизионные тылы держать на передовой. Даже медсанбат я посадил в один из полков — боялся, что фашисты вырежут… Не раз приходилось и лично мне со штабом отбивать нападения таких групп немцев. Бок о бок с нами отражали нападения противника и наши медработники, в том числе и моя гвардии капитан медицинской службы Анна Александровна — Анка, метко стреляя из личного пистолета, лично поразила нескольких вражеских солдат.

Оглядываясь назад, скажу, что свою 49-ю из августа сорок четвертого и сегодня целиком бы взял в десант — такая была дивизия…

В эти дни нашими войсками был освобожден Кишинев. Но, хотя дивизия непосредственно в Кишинев не входила, она активно способствовала успешному проведению Кишиневской операции и закрепляла победу.

Пришлось здесь опять повоевать с 6-й, воссозданной Гитлером вместо погибшей на Волге и названной в рейхе армией “мстителей”. Сражались “мстители” упорно, зло, но судьбы своих предшественников не избежали. Приведу ставшее мне известным после войны свидетельство в журнале боевых действий группы армий “Южная Украина”: “Окруженные корпуса и дивизии 6-й армии окончательно должны рассматриваться как потерянные… это представляет собой самую большую катастрофу, какую когда-либо переживала группа армий”.

После освобождения Кишинева наши войска серией ударов расчленили группировку противника и зажали его в кольцо между Лопушна — Котовское — Минжир. Затем и эта основная его часть была разделена пополам и уничтожена по отдельности.

В те дни на перекрестках дорог Котовского района можно было видеть указатели с надписью: “В плен — сюда”. По дороге в Кишинев двигались огромные колонны немцев, которых конвоировали один-два советских солдата или группа крестьян из окрестных сел. К 3 сентября окруженная группировка была полностью ликвидирована.

Но вот отгремели ураганные смерчи боев. Ясско-Кишиневские “Канны” завершились полной победой советских войск.

В ходе боев с 20 августа по 3 сентября советские войска уничтожили 22 немецких дивизии, в том числе 19 дивизий, оказавшихся в окружении, разгромили почти все румынские дивизии, находившиеся на фронте, 8 бригад штурмовых орудий, 11 артиллерийских полков, 17 отдельных артиллерийских дивизионов и свыше 35 специальных частей. Общие потери противника: убитыми 210 тысяч, пленными 208 600 солдат и офицеров. Взято в плен: 2 командира корпуса, 12 командиров дивизий и 13 генералов. Противник потерял: самолетов — 351, танков и самоходных орудий — 586, орудий разного калибра — 5576, минометов — 3261, пулеметов — 19 105, автомашин 46 640.

Враг понес настолько большой урон, что для восстановления сплошного фронта ему потребовалось около месяца. Продвинувшись на глубину 320–350 километров, советские войска вышли в центральные районы Румынии и приблизились к границам Болгарии.

Двадцать третьего августа 1944 года в Румынии была свергнута монархо-фашистская диктатура И. Антонеску, в Бухаресте началось вооруженное восстание. Вскоре румынские войска повернули штыки против фашистской Германии.

Честно говоря, еще задолго до Ясско-Кишиневской операции я не замечал у румын особого боевого рвения. Допрашивая пленных, чувствовал их нелюбовь к своим германским союзникам, нежелание воевать за чуждые Румынии, румынскому народу интересы. В сорок четвертом году эти настроения еще больше усилились. Нередко без единого выстрела сдавались в плен целые румынские части, добровольцы принимали участие в боях против гитлеровцев. В те времена в состав 2-го Украинского фронта вошла 1-я румынская пехотная добровольческая дивизия имени Тудора Владимиреску. А позже, в Венгрии, я уже воевал вместе с механизированной румынской дивизией против общего врага. Но в августе сорок четвертого Румыния только делала свой исторический выбор…»

* * *

Под Кишиневом, Шерпенами и Хуліи, когда войска перемешались и было не всегда понятно, где свои, а где противник, Маргелов беспокоился за судьбу Анны Александровны и сына Генки, который был рядом.

Отец Маргелова Филипп Иванович, не дожидаясь прихода в Костюковичи немцев, увез Агафью Степановну и Генку подальше от войны, в Тамбовскую область. Впоследствии Агафья Степановна перебралась к дочери Марии в Молотов (так тогда называлась Пермь). Там же, в Молотове, во время войны жила с сыновьями вторая ее невестка Феодосия Ефремовна. Общались ли они там, неизвестно. Филипп Иванович вернулся в Белоруссию. Немцы арестовали его как отца красного командира и расстреляли.