Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

При пересмотре списков специально созданными комиссиями выяснилось, что значительная часть «лишенцев» отсутствует на месте. Городские и районные комиссии, столкнувшись с этой проблемой, не знали, что делать с этими «мертвыми душами». Председатель краевой комиссии по пересмотру списков «лишенцев» дал указание всем окрисполкомам «списки лиц, лишенных избирательных прав, но выехавших из пределов города и о которых никаких материалов кроме списка нет, пересмотру не подвергать. Выделить эти списки с той целью, что возможны случаи, когда отдельные из них могут выявиться»[164]. Комиссии обнаружили также отсутствие документов, являющихся основанием для лишения избирательных прав. В информационном отчете о выполнении директивы о полном пересмотре списков лиц, лишенных избирательных прав в Сибирском крае от 20 июня 1930 г., отмечалось, что в делах нет справок административных, налоговых, судебных органов, личные дела «лишенцев» в сельской местности зачастую представляют собой «только выписку из постановлений бедняцких собраний и заявления отдельных граждан, непроверенные сельсоветами»[165].

Каковы были итоги работы комиссий по пересмотру списков и дел «лишенцев» и как ее оценивали вышестоящие органы власти? Комиссии по пересмотру списков и дел не уложились в отведенные им три месяца; сроки продлевались неоднократно, сначала до 15 июля, затем до 1 сентября 1930 г. Но и к сентябрю, к моменту реорганизации округов, работа была далека от завершения. Как сообщал 10 сентября 1930 г. начальник ЗСКАУ, «к моменту ликвидации округов в районах имеется большое количество нерассмотренных дел. Дела рассматриваются безобразно медленно, в работе допускается волокита, жалобщики своевременно не уведомляются о рассмотрении дела, крайне плохо поставлено оформление дел»[166].

Сибкрайком дал невысокую оценку работе краевой комиссии по проверке списков «лишенцев» и отметил целый ряд серьезных недостатков. Однако в целом краевой комиссией было сделано очень много: с 1 апреля по 20 сентября 1930 г. она рассмотрела 4333 жалобы, по ним 29 % «лишенцев» были восстановлены в правах. Нерассмотренными остались 8774 жалобы[167].

Объем проделанной работы районными комиссиями по пересмотру списков и жалоб «лишенцев» оказался весьма значительным. По сведениям инструкторов ЦИК СССР, проверявших работу комиссий по пересмотру списков «лишенцев», на 1 июля «райкомиссиями было рассмотрено 61 755 лишенцев, из них исключено из списков 15 414 лишенцев, или 24,9 % от общего числа рассмотренных, городскими комиссиями рассмотрено 10 413 лишенцев, исключено из списков – восстановлено 4089, или 39,3 %»[168].

Результаты проверки в некоторых городах и районах стали откровением даже для краевого руководства. Например, выяснилось, что из 5057 «лишенцев», значившихся по списку Новосибирска, «2715 человек не проживают в городе и местожительство неизвестно; 617 человек – восстановлено; 343 человека – оказались одни и те же лица занесенными в списки по несколько раз и выявлено неправильностей в порядке нумерации списков; осталось реально в списках лишенцев – 1382 человека»[169].

К началу выборной кампании 1930 г. комиссии по пересмотру списков «лишенцев» закончили работу. Они рассмотрели огромное количество списков, жалоб, заявлений и тем самым помогли избирательным комиссиям. Главной особенностью этой кампании явилось то, что она совпала с началом широкомасштабной акции по «раскулачиванию» крестьян.

В кампанию 1930 г. после многочисленных проверок и работы комиссий по пересмотру списков лиц, лишенных избирательных прав, у избиркомов не должны были возникать проблемы, связанные с «лишенцами». В городах составлением списков занимались горадмотделы, и дела обстояли неплохо и со сроками составления, и с документальным обоснованием лишения. Горадмотделы весь 1930 г. вели тщательную проверку и к началу выборной кампании опубликовали списки. В деревне положение с составлением списков было гораздо сложнее. Как отмечается в докладной записке инструктора ЗСКИК от 28 ноября 1930 г., сельсоветы с опаской приступали к составлению списков «лишенцев» и направляли в райадмотделы старые списки (т. е. списки, проверенные комиссией)[170]. Но от сельизбиркомов требовали, чтобы они выявляли новых «лишенцев». Райкомы ВКП(б) возмущались, что «РАО предлагают при пересмотре дел лишенцев считать лишенцами тех, на кого достаточно документов… поэтому сельизбиркомы вместо организации работы по выявлению новых эксплуататоров сели за подбор материалов на тех, кто уже сосланы или распроданы»[171]. Райадмотделы и райизбиркомы, в свою очередь, недоумевали и с трудом понимали «требования момента». Найти новых «лишенцев» было трудно, т. к. всех, кого можно было отнести к ним, уже выявили и лишили прав еще в начале 1930 г., а позже часть из них восстановили. Чтобы выйти из трудного положения, сель- и райизбиркомы включали в списки крестьян, уже восстановленных в правах краевыми или окружными комиссиями, считая, что в их отношении было принято неправильное решение[172].