Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Решающую роль в разрушении закрепленной еще стереотипами сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)» парадигмы отечественной советской историографии сыграли, безусловно, документальные публикации первой половины 1990-х гг., принадлежавшие группам региональных историков и архивистов. Благодаря деятельности исследователей Карелии, Урала и Сибири при участии упоминавшихся ранее В.П. Данилова и Н.А. Ивницкого появились тематические документальные научные сборники, посвященные процессам «раскулачивания», возникновению и эволюции категории крестьян-спецпереселенцев в 1930-е гг.[40] Эти сборники включают наряду с документами регионального происхождения законодательно-нормативные материалы директивных и карательных органов Центра (Политбюро, СНК и ЦИК СССР, ОГПУ – НКВД). Для специалистов важны материалы делопроизводства, отложившиеся в фондах региональных архивов, которые отражают в основном практику реализации директив Центра, а также источники из фондов федеральных архивов, позволяющие проследить их генезис (инициирование, разработка и принятие). Возможность освоить такой массив источников появилась только в конце 1990-х гг., когда международный исследовательский коллектив историков и архивистов России, США, Канады и Австралии под руководством В.П. Данилова начал издавать сборники «Трагедия советской деревни: Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы. 1927–1939»[41]. В них впервые в достаточно полном объеме опубликованы секретные постановления центральных органов власти и управления, отражающие антикрестьянскую репрессивную политику сталинского режима. Часть другого серийного издания, также выпускаемого под руководством В.П. Данилова при поддержке Дома наук о человеке (Франция), – «Советская деревня глазами ВЧК – ОГПУ – НКВД. 1918–1939», включает документы ОГПУ, которые дают представление о разработке и осуществлении массовых депортаций крестьянских семей в спецпоселения, а также о формировании самой системы спецпоселений в 1930–1931 гг.[42]

Большим шагом вперед к раскрытию масштабов депортаций крестьянства в спецпоселения и динамики «кулацкой ссылки» 1930-х гг. стали историко-статистические публикации московского историка В.Н. Земскова. В них впервые были введены в научный оборот материалы репрессивной статистики, отложившиеся в фонде Р-9479 ГА РФ (Отдел спецпоселений ГУЛАГ)[43]. При всех несомненных достоинствах публикаций автора отличает некритическое отношение к ведомственной статистике ГУЛАГ, на что обратил внимание ныне живущий в США известный демограф С. Максудов[44]. Он совершенно справедливо поставил под сомнение качество ведомственной статистики спецорганов, которую В.Н. Земсков оценивал как достоверную, поскольку она слагалась из первичной отчетности поселковых и районных комендатур, коменданты которых были заинтересованы в полном и объективном учете репрессированных. Упорство В.Н. Земскова в отстаивании «чистоты» ведомственной статистики выглядит более чем странным, если учитывать, что советская статистика всегда строилась на «лукавых цифрах» (выражение экономиста Г. Ханина и публициста В. Селюнина), в противном случае экономистам и демографам не приходилось бы в течение четырех десятилетий пересчитывать официальную статистику динамики экономики и народонаселения. В свете сказанного вопрос о достоверности карательной статистики, а точнее, о природе, формах и масштабах статистических искажений и деформаций сохраняет свою актуальность.