Марго

— Бля… Да пребудет с вами со всеми бля… говоление Господа нашего Иисуса Христа. Как же радуюсь я, что сегодня на вечерней молитве было столько молодых, милых Богу мальчиков… (И девочек! И девочек, разумеется, и девочек!) А все-таки и мальчиков тоже. Молодых. Красивых. (И красивых девочек!) И все они прекрасно молились Духу Святому! Я очень люблю молодежь, и мальчиков (и девочек!). Особенно если она так предается молитве. Позвольте мальчикам приходить ко мне, сам Господь наш Иисус так сказал мальчикам (и девочк.!). Детям позвольте, то есть мальчикам (и девоч.). Святой Отец[74] уже старый был и умер. И теперь надо, чтобы за душу его и мальчики (и дев.) много молились Духу Святому. Я тоже умру, и тоже мальчики (и д.) будут молиться за меня Духу Святому. Я не поехал на конклав, но осенил крестным знамением на три стороны, а эти недобрые люди сказали мне, что я, дескать, не могу, что только архиепископ может. Но я посадил деревце на память. Потому что я умру, и мальчики (и д.) будут за меня молиться Духу Святому, а деревце останется в вертограде моем, потому что его специально из Африки привезли, так называемое Божье Деревце! Деревце Духа Святаго. И я хотел бы, чтобы в его ветвях играли и мальчики (и…).

Хозяйка с полотенцем на голове слушала эту благостную речь, благостным же голосом произнесенную, будто не ксендз это, а какая-то добрая бабулька. И вдруг процедила сквозь зубы: «Баста!», развернулась и вышла, да так дверью хлопнула, что чуть фрамуга не вылетела. От этого в ксендзе в мгновение ока произошла удивительная метаморфоза. Он помолодел, благостная улыбка сменилась презрительной ухмылкой бизнесмена-мафиозо, он достал мобильник самой новой модели, как бы очнулся и обратился к нам:

— Бля! В солярий? На исповедь? Простите, в солярии я уже был, очень уж угнетающе, депрессивно на меня действует циклон со Скандинавии.

Я — ксендз Марек,
со мной всё реально,
от кружев до дрелей,
заказал — получай,
проблемы тела,
проблемы духа,
только по-доброму,
а иначе никак!
Только культурно
и без спешки.
У нас только так:
заказал — получай! —

запел он не слишком в рифму и пошел танцевать что-то вроде краковяка. Солнцезащитные очки на лоб сдвинул.

— Если на исповедь, то нечего было беспокоиться. Я уже ввел интернет-исповедь по аське. Так что, если у вас есть I-phone, то автоматически есть у вас и исповедальня. Пожертвования принимаем и с карточек, ходим по рядам с картридером, вам только подтвердить код зеленой кнопкой. А что, мы, можно сказать, Север, почти что богатая Скандинавия, современность шагает семимильными шагами.

— Я одержимую женщину привел, — говорит Эмиль. Для подтверждения его слов я аккуратненько бросаюсь на пол, будто меня свалил приступ падучей. — А эти (он показал на цыган) не с нами. Наверняка дрели или котлеты будут вашему преподобию втюхивать.

— А, это ты, Эмилька, — узнал посетителя ксендз. — Сейчас, сейчас… — Подошел к шкафу, покопался, вытащил из него два полароидных снимка, где он был запечатлен, и показал нам. На одном маркером было написано большое ДО, на другом — ПОСЛЕ. На том, что «до», на фоне дивана-кровати был изображен практически голый ксендз Марек в одних только стрингах, демонстрирующий мускулы, но было видно, что пока что как бы «до». Ненакачанный, бледный, неэпелированный… На втором снимке — в тех же самых стрингах типа «пантера» и на фоне того же самого дивана-кровати, но уже как бы весь «после», с втянутым животом, с руками, сплетенными над головой, с выбритыми подмышками и осклабившийся в голливудской улыбке. — Я забросил эти снимки на свою страницу в «Одноклассниках» — и что вы думаете? Они не заметили разницы! — И принялся искать в I-phone соответствующую страницу www.

Мы его быстро убеждаем в том, что разница есть, тычем пальцем, обсуждаем. А Эмиль ни с того ни с сего вдруг — бац:

— Отец Марк, а как надо написать на хоругви «Иисус доверяю Тебе» — с запятой или без?

— Без. У святой Фаустины всего-то три класса, может, и было… — Тут Эмиль быстренько послал эсэмэску своей маме: «Спарывай запятую!». — А вы, господа, слышали о Святой Крайней Плоти?

— Чего?

— В свое время Господь наш, Иисус Христос, как и все евреи, был обрезан. И теперь в Интернете скучковалась Секта Почитателей Святой Крайней Плоти, которая этой особой реликвии поклоняется. Они считают, что Господь наш не в Иерусалиме, а у нас, в Лихене погребен, вместе с Матерью Божьей. Даже указывают на поле конкретное место, приблизительно. Потому что там могила была братская, то ли русских, то ли немцев… Так вот, секта эта занимается поисками священной Крайней Плоти, которая, если бы лет через тысячу только нашлась бы, то настоящей реликвией стала. Орден Милиции Пресвятой Девы Марии[75] тоже занимался этим.

Здесь я многозначительно зевнула.

Цыгане, явление второе