Мари. Дитя Бури. Обреченный

Зато меня услышал Магепа. Оно уже выбивался из сил, но, увидев меня, словно обрел второе дыхание. Он собрался с силами и припустил с такой прытью, какой от него никто не ожидал. От реки его теперь отделяло не больше трехсот шагов, а отчаянный рывок дал ему преимущество шагов на двести, хотя кафры были в основном молодые и полные сил. Но вскоре Магепа снова стал терять силы.

В свой бинокль я видел, как он тяжело дышит, а на губах выступила кровавая пена. Ноша за спиной тянула его к земле. Раз он поднимал руки, желая проверить сохранность ценного груза, и вновь они бессильно повисали плетьми.

Двое преследователей оказались проворнее остальных и подобрались к Магепе, один, правда, чуть раньше. Оба долговязые, тощие, двадцати лет от роду, с острыми копьями для ближнего боя.

До берега оставалось пятьдесят шагов, а первый охотник отставал от него всего на десять и стремительно сокращал расстояние. Магепа бросил взгляд через плечо и из последних сил пронесся стрелой сорок шагов, оставив преследователей позади, но, оказавшись в паре шагов от цели, вдруг оступился и упал.

Ему конец, решил я, и, клянусь честью, будь при мне ружье, я бы остановил этих кровожадных скотов. Пусть бы имели дело со мной.

Но не тут-то было! Только первый охотник собрался вонзить широкое копье в спину старику, туда, где висел узелок, Магепа подскочил, развернулся и принял удар грудью. Ясно, почему он защищал спину. Копье так крепко засело, что выскользнуло из рук кафра. Старик пошатнулся, но копье не пронзило тело насквозь, возможно, древко наткнулось на кость. Он выдернул копье из своего тела и метко пустил в нападавшего. После чего, пошатываясь, попятился к краю обрыва.

Добрался наконец. «Помоги мне, Макумазан!» – крикнул Магепа и, спасаясь от второго охотника, прыгнул в темную воду. Оказавшись в реке, он вынырнул и поплыл. Да, мужественный старик неистово устремился к другому берегу, оставляя за собой кровавый след.

Я бросился, вернее, прыгнул и скатился по склону к реке, туда, где ее воды омывают прибрежную гальку. Забрался в воду по пояс. Поравнявшись со мной, Магепа протянул мне руку, и я вытащил его на берег.

– Мальчик, – задыхаясь, выговорил он, – мальчик умер?

Я мигом разорвал ремни рогожного мешка, они глубоко врезались в плечи старика. Внутри лежал малыш Синала, он отплевывался от воды, но был цел и невредим. Ребенок тут же заплакал.

– Нет, он жив, и с ним все будет в порядке.

– Тогда все к лучшему, Макумазан… В кустах был все-таки шпион, а не антилопа. Он нас подслушал, а король послал своих убийц. Гита охраняла вход в хижину, пока я проделал своим копьем отверстие в стене из тростниковой циновки и выполз вместе с ребенком. Убегая, я видел, как ее насмерть пронзило множество копий. Пока меня не нашли кафры, я прятался в кустах и подумывал искать убежища в Натале. Побежал к реке и увидел тебя на другом берегу. Мне самому ничего не стоило убежать, но этот ребенок такой тяжелый… Покорми его, Макумазан, он, должно быть, голодный… Прощай. Как верно ты сказал тогда… самого быстрого бегуна все-таки обогнали. А все-таки я не зря бегал… – Магепа приподнялся на локте, а другой рукой помахал на прощание сначала малышу Синале, потом мне. – По мни о своем обещании, Макумазан.

– Магепа по прозвищу Антилопа умер. Никто и никогда не бегал столь же быстро с тяжелой ношей. – Тут Квотермейн отвернулся, стараясь скрыть волнение от нахлынувших воспоминаний.

– А что стало с мальчиком Синалой? – спросил я.

– О, я отправил его учиться в Наталь. А впоследствии мне даже удалось вернуть ему кое-что из его собственности. По-моему, из него выйдет превосходный переводчик.