Мари

«Вы возможно, помните, что наш дорогой общий друг, старый Аллан Квотермейн, оставил меня единственным исполнителем его воли, что он подписал перед тем, как вместе с моим братом отправился в Цувенди, где и был убит. Однако, суд, не будучи удовлетворен, ибо не было официального доказательства его смерти, поместил капитал под надежное обеспечение и по моему совету избрал этим местом недвижимое имущество в Йоркшире, где он и находится два последние десятилетия. Сейчас владелец этой недвижимости умер, и по горячей просьбе благотворительного учреждения, следящего за исполнением воли Квотермейна, а также и моей, ибо при моем неопределенном состоянии здоровья я не так уж долго смогу нести функции исполнителя, примерно восемь месяцев тому суд согласился приступить к распределению этого большого фонда согласно условиям завещания.

Это, конечно, запутывает распродажу недвижимости и раньше, чем она будет выставлена на аукцион, я обошел дом в сопровождении выделенного судом стряпчего. Наверху, в комнате, которую обычно занимал Квотермейн, мы обнаружили запечатанный шкаф, который я открыл. Он оказался наполненным различными предметами, видимо, полученными от разных обществ в раннем периоде его жизни. Мне нет нужды перечислять их здесь, в особенности потому, что я являюсь их законным наследником и в случае моей смерти они согласно моей воле перейдут к Вам.

Среди этих сувениров я обнаружил прочный сундук из красного дерева, который содержал разные документы и письма, а также связку рукописей. Под тесьмой, связывающей эти рукописи, как Вы увидите, имеется обрывок бумаги, на котором написано голубым карандашом указание, подписанное „Аллан Квотермейн“, чтобы эти рукописи были пересланы Вам, если с ним что-либо случится и что только по Вашему усмотрению их можно будет сжечь, или опубликовать.

Так что по прошествии стольких лет, поскольку мы оба живы, я выполняю волю нашего старого друга и посылаю Вам его наследство, которое, полагаю, может представлять интерес и ценность. Я прочитал рукопись, названную „Мари“, и убежден, что ее нужно опубликовать, ибо думаю, что эта странная волнующая повесть о большой любви наполнена, кроме того, событиями забытой истории.

Та, что названа „Дитя бури“, тоже представляется очень интересной, как исследование о дикой, жестокой жизни, и другие, возможно, также, однако мои глаза так меня беспокоят, что я не в состоянии разобрать неразборчивый почерк. Надеюсь, что я многое выиграю, увидев их уже напечатанными…

Бедный старина Аллан Квотермейн! Словно он внезапно восстал из мертвых! Так, во всяком случае, я подумал, когда внимательно прочитал эти рассказы о том периоде его жизни, о котором не помню, чтобы он мне когда бы то ни было говорил…

Ну, теперь мои обязанности в этом деле закончены, а Ваши начинаются. Делайте с этими рукописями то, что Вам понравится…

Джордж Куртис».