Марианна в огненном венке. Книга 1

Тон был дружелюбный, но обостренное внимание Марианны все-таки различило в нем тревожащий оттенок пренебрежения. Бог знает, какую репутацию создали ей сплетни англичан! Тем не менее она решила продвигаться вперед, но только с большой осмотрительностью.

— Ваше величество удивительно точно информировано о столь незначительных событиях…

— Новости расходятся быстро по Средиземному морю. И эти события мне не кажутся такими незначительными. У Англии не в обычае посылать корабли ради особы, не имеющей значения… какой-нибудь простой путешественницы. Но положение стало бы менее удивительным, если бы путешественница, о которой идет речь, оказалась… эмиссаром императора Наполеона?

Вдруг изнеженная интимность этого голубого салона исчезла при одном упоминании грозного имени, как унесенный порывом ветра аромат. Словно сам корсиканский Цезарь внезапно вошел в своей обычной взрывной манере: топая ногами, с глазами, мечущими молнии, властно проявляя силу своей выдающейся личности. У Марианны появилось ощущение, что он здесь, что он смотрит на нее, ждет…

Она медленно вынула из внутреннего кармана юбки письмо Себастьяни и с поклоном протянула его Нахшидиль, которая окинула ее вопросительным взглядом.

— Это письмо императора?

— Нет, сударыня. Оно от старого друга вашего величества, генерала Себастьяни, который часто вспоминает о прошлом. Англия сделала большую ошибку, взволновавшись из-за моего путешествия, ибо мне не поручено никакой официальной миссии.

— Но за неимением слов вы, очевидно, привезли мысли Наполеона, не так ли?

Марианна молча склонила голову и, в то время как султанша торопливо знакомилась с содержанием письма, постаралась остывшим кофе запить последний кусок баклавы, чтобы не обидеть хозяйку, рекомендовавшую ей это пирожное. Что удалось ей не без труда…

— Я вижу, вас очень ценят в высших сферах, моя дорогая. Себастьяни пишет, что вы близкий друг императора и в то же время пользуетесь интимной привязанностью отвергнутой императрицы, этой несчастной Жозефины, которую я всегда буду называть Розой! Ну хорошо, так скажите же, что хочет от нас император французов?

Наступило короткое молчание, которое Марианна использовала, чтобы подобрать нужные слова. Она чувствовала себя не особенно хорошо и поэтому старалась быть особо собранной.

— Сударыня, — начала она, — я умоляю ваше величество с вниманием выслушать слова, которые я буду иметь честь произнести, ибо они чрезвычайной важности и содержат в себе разоблачение самых значительных и тайных планов императора.

— Что ж, послушаем!

Не торопясь, спокойно, стараясь говорить предельно ясно, Марианна сообщила своей собеседнице о будущем вторжении в Россию Великой Армии и о желании Наполеона разбить Александра, которого он обвинял в невероятном двуличии. Она объяснила, как будет полезно для завоевателя, если кампания на Дунае продлится хотя бы до следующего лета — срок, назначенный для вторжения французов в Россию, — чтобы удержать далеко от Вислы и прилегающих к Москве районов казачьи полки и войска генерала графа Каменского. Она также передала, что такую негласную помощь высоко оценит Наполеон, который, разбив русских, не будет препятствовать присоединению к Высокой Порте не только всех утраченных до сего дня территорий, но и других..

— Вполне достаточно, — заключила она, — чтобы войска его величества продержались до июля или августа следующего года.

— Но это больше чем год! — воскликнула султанша. — Слишком много для истощенной армии, чей численный состав тает, как снег под солнцем. И я не знаю…

Она запнулась, удивленная изменением лица молодой женщины, которое сделалось почти таким же зеленым, как ее платье.

— Вам дурно, княгиня? — спросила она. — Вы так побледнели…

Марианна не смела пошевелиться. Ужасная тошнота поднималась из ее желудка, перегруженного сладостями, без сомнения высшего качества и очень вкусными, трагично присоединившимися к обильному обеду в посольстве, невольно напомнив, что она на четвертом месяце беременности. И несчастная посланница отчаянно захотела исчезнуть под подушками трона.

На ее молчание следившая, как исчезали с ее лица краски, султанша повторила:

— Вам плохо?.. Прошу вас, не старайтесь скрыть, если вы чувствуете себя плохо…

Марианна подарила ей взгляд утопающей и дрожащую улыбку.

— Это… это правда… ваше величество!.. Я… мне так не по себе. О-о-о!..

И Марианна, внезапно ринувшись с трона, молнией пронеслась по салону, оттолкнув евнухов охраны, бросилась в спасительную тень первого попавшегося кипариса, к счастью, находившегося рядом с дверью, и вернула земле ее плоды, вызвавшие такое тяжелое недомогание.

Это продолжалось несколько мгновений, показавшихся ей вечностью и в течение которых она была неспособна думать о возмущении, безусловно вызванном ее внезапным бегством. И когда она наконец распрямилась и оперлась о ствол дерева, она ощутила, что облита холодным потом, но тошнота исчезла. Она с усилием вдохнула ароматный ночной воздух и свежесть бьющих фонтанов и почувствовала облегчение. Постепенно силы возвращались к ней.