Марид Одран

Я вытащил деньги. Толщина пачки приводила меня в ужас. Либо мне следовало почаще посещать банк, либо меня должен был охранять с утре до ночи Кмузу. Я отсчитал пять двадцатикиамовых банкнотов и подтолкнул их Моргану.

Он вытер губы тыльной стороной руки и придвинул деньги к себе. Морган взглянул на банкноты, потом опять на меня.

— А теперь — можно идти? — спросил он.

— Конечно, — кивнул я, — если не хочешь заработать еще тысячу.

Он пристроил на нос очки в железной оправе и улыбнулся. Интересно, эти очки он носил во необходимости или же как дань моде? Если бы у Моргана было плохое зрение, он мог бы довольно дешево восстановить его.

— Это будет поинтереснее моей нынешней работы, — сказал он.

— Вот и хорошо. Мне нужно разыскать одного человека, — И я рассказал ему про Пола Яварски.

Когда я упомянул Флэтхедскую банду, Морган понимающе кивнул.

— Это тот самый парень, который сегодня убил полицейского? — поинтересовался он.

— Да. Он сбежал.

— Но в таком случае полиция до него рано или поздно доберется — спорю на что угодно.

На моем лице не дрогнул ни один мускул.

— Я не хочу слышать насчет «рано» или «поздно». Я сейчас хочу знать, где он, и задать ему пару вопросов перед тем, как он попадет в руки правосудия. Вероятно, он где-то затаился, раненный из игломета.

— И ты платишь тысячу киамов за этого парня? Я плеснул себе в стакан лимонного сока и отпил немного.

— Да.

— Ты хочешь, чтобы я его поучил?

— Просто разыщи его — надо опередить Хайяра.

— А-а, — догадался Морган, — начинаю тебя понимать. После того как в него запустит когти лейтенант, Яварски уже ничего никому не расскажет.

— Точно. А мы этого не хотим.

— Не хотим, верно. А ты дашь мне аванс?

— Пятьсот сейчас и столько же — после. — Я отсчитал ему пятьсот киамов. — О результатах я узнаю завтра?

Морган сграбастал деньги и хищно усмехнулся:

— Спокойной ночи. Завтра на рассвете адрес и телефон Яварски будет у тебя в руках.

Я встал.

— Допивай свое пиво и пошли. Здесь мне становится тоскливо.

Морган оглядел темное кафе.

— Без девочек и зеркальных шаров действительно скучновато. — Он залпом допил стакан и поставил его на стойку.

Я проводил его до двери.

— Разыщи мне Яварски, — еще раз сказал я.

— Считай, он у тебя в кармане. — Морган махнул рукой и вышел.

Я снова сел за свой столик. Для меня ночь еще не закончилась.

Перед приходом Индихар я успел опорожнить еще пару стаканчиков. Я ждал ее.

На ней было свободное голубое пальто, а волосы повязаны каштаново-золотистым шарфом. Лицо напряженное и бледное, губы плотно сжаты. Она подошла к столику и поглядела на меня сухими глазами. Я не мог представить себе плачущую Индихар.

— Мне надо поговорить с тобой, — сказала она холодно и спокойно.

— Именно для этого я здесь, — сказал я. Индихар отвернулась и посмотрела на свое отражение в зеркале за сценой.

— Сержант Катавина говорил, что ты был не в форме сегодня утром. Это правда? — Она снова перевела взгляд на меня, ее лицо оставалось абсолютно спокойным.

— Правда ли это? — повторил я. — Что я плохо себя чувствовал?

— Что ты был под балдой или с похмелья, когда вышел на работу вместе с моим мужем?

Я вздохнул.

— Мы накануне погуляли… Правда, не очень сильно.

Она сжимала и разжимала руки. Ее рот скривился.

— Ты не думаешь, что у тебя была замедленная реакция?

— Нет, Индихар, — ответил я. — Не думаю, что это как-то на меня повлияло. Ты хочешь обвинить меня в том, что случилось? Ты пришла сюда для этого?

Она медленно повернулась ко мне лицом и посмотрела мне прямо в глаза.

— Да, я хочу обвинить тебя. Ты не спешил к нему на помощь и вовремя не прикрыл его. Если бы ты сделал это, он остался бы жив.

— Ты не можешь обвинить меня. — Я ощущал дурноту, а отвратительная пустота где-то внутри усиливала это ощущение в несколько раз. Чувство вины крепло во мне с той минуты, когда я оставил Шакнахая на больничной койке под пропитанной кровью простыней на лице.

— Мой муж был бы жив, и у моих детей был бы отец. А сейчас у них нет отца. Я еще не сказала им. Я не могу признаться в этом даже себе. Может быть, только завтра я пойму, что Иржи больше нет, и буду решать, как мне прожить без него день, неделю, всю оставшуюся жизнь.

Подкатила внезапная тошнота, и я закрыл глаза. Может, мне все это кажется? Должно быть, это ночной кошмар. Когда я открыл глаза, Индихар все еще глядела на меня. Что ж, как бы там ни было, нам предстоит доиграть эту жуткую сцену.

— Я…

— Не говори мне, что сожалеешь об этом, сукин ты сын, — сказала она, не повышая голоса. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь говорил мне об этом.

Я сидел и слушал все, что она хотела мне высказать. Все эти обвинения я уже давно предъявил себе. Если б я не напился накануне, если бы утром не глотал соннеин…

Наконец она замолчала, глядя на меня с выражением отчаяния. Всем своим видом, самим фактом своего присутствия она обвиняла меня. Мы оба думали об одном, и этого было достаточно. Потом она повернулась и твердой, уверенной походкой вышла из клуба.

Я чувствовал себя полностью уничтоженным. Я нашел телефон, по которому звонила Чири, и назвал свой домашний код. Раздалось три гудка, прежде чем Кмузу ответил.