Мария Антуанетта

Не имея более собственных кандидатур, она послушалась теток и присоединила свой голос в поддержку 73-летнего графа де Морепа, в свое время отстраненного от министерской должности Людовиком XV, обвинившим его в сочинительстве фривольных куплетов о тогдашней фаворитке Помпадур. Для Людовика XVI Морепа был хорош именно своей принадлежностью к прежнему двору, за который молодой король цеплялся как за соломинку. Он очень боялся править, тем более самостоятельно, и страх этот был заметен даже королеве. «Повсюду при виде короля звучали здравицы и восторги. Он их, несомненно, заслуживает, ибо он честен и искренне хочет творить добро; но меня волнует, как долго французы будут относиться к нему с восторгом. Я мало что понимаю в делах, но даже я вижу, что придется преодолевать много трудностей и препятствий. Надо признать, покойный король оставил дела в ужасающем состоянии, и очень трудно угодить всем, особенно в стране, где живость народного характера требует, чтобы все было сделано сразу и быстро», — писала Мария Антуанетта матери, явив при этом недюжинную прозорливость.

На беду свою Людовик XVI не доверял никому, включая самого себя, так что теткам даже не пришлось его особенно уговаривать принять кандидатуру престарелого Морепа. «Я король, а это накладывает множество обязательств, но мне всего двадцать лет, и у меня нет необходимых знаний», — признавался Людовик Морепа, призывая почтенного старца после 25-летнего перерыва занять пост министра без портфеля и королевского ментора. Общественность выбор юного короля не слишком удручил; пока молодости его прощали всё и, несмотря ни на что, уповали на будущее.

Монарху юному, однако,
к лицу замашки Телемака:
он в Менторы взял Опытность саму,
ему советом Здравый смысл поможет,
мирскую славу Честность приумножит,
а Бережливость — вот закон ему.
Его жена свежее маргаритки,
чадолюбиво пестуя народ,
он Истину лишь прочит в фаворитки!
При нем приближен к трону будет тот,
в ком нет изъяна… коль таких найдет[10].

«Выбор Морепа меня удивляет; впрочем, его приписывают теткам», — сообщила свое мнение дочери Мария Терезия; одновременно она советовала ей не выставлять себя и пребывать в тени короля, ибо «салический закон требует, чтобы король был один». Но закон этот, согласно которому женщине нельзя занимать престол и передавать престолонаследие по женской линии, действовал только во Франции, поэтому, выросшая в Австрии, Мария Антуанетта не обратила внимания на предупреждение матери, ибо с детства привыкла видеть перед собой пример мудрой и суровой правительницы. С назначением Морепа Мадам Аделаида приободрилась: у нее появилась надежда, что она сможет руководить королем, и сестры, наконец, займут подобающее место при дворе. Министром иностранных дел король назначил графа де Верженна, опытного дипломата, долгое время служившего французским послом в Константинополе, а затем в Швеции, где он поддержал переворот, совершенный королем Густавом III. Генеральным контролером финансов, сменившим непопулярного аббата Террэ, стал бывший интендант Лимузена, философ и экономист Тюрго. Король доверял новому министру «Тюрго честный человек, — говорил он, — и мне этого достаточно». И со вздохом добавлял: «Жаль, конечно, что он не посещает мессы». Ряд мер Тюрго, направленных на оздоровление экономики, оказались непопулярными как среди народа, так и знати, чьи расходы за счет казны Тюрго старался всемерно сократить. Вскоре один только король продолжал поддерживать своего министра. «Я обращаюсь не столько к королю, сколько к доброму и справедливому человеку», — писал Тюрго Людовику XVI, предлагая провести очередные реформы: обложить налогом дворянство и духовенство и сократить привилегии дворян.