Мария Антуанетта

Когда историки начали исследовать траты членов королевской семьи, оказалось, Мария Антуанетта не слишком выбивалась из общих рядов. Граф д'Артуа задолжал 21 миллион ливров, граф Прованский — 10 миллионов, поездка королевских теток на воды в Виши обошлась казне в три миллиона ливров. Вместе с тем дамы, приближенные к королеве, единодушно подчеркивали исключительно скромный и экономный характер ее величества. Ела королева мало, пишет мадам Кампан, больше всего любила жареную курицу, пила только воду, на завтрак предпочитала чашку кофе с особой булочкой, рецепт которой она привезла из Вены[11]. «Ванну королева принимала в длинной фланелевой рубашке, застегнутой до самого ворота, а когда выходила из ванны, требовала, чтобы две служанки держали перед ней большую простыню», — вспоминает Кампан. «Королева никогда не была повинна ни в расточительстве, ни в растратах», — пишет в своих воспоминаниях графиня д'Оссон, возлагая основную вину на «министра моды»: «Мадемуазель Бертен всегда выставляет полную сумму, не указывая конкретно, во что обходится отделка и прочие мелочи. Так, например, за платье к Новому году она запросила 6000 ливров! <…> Мадемуазель Бертен полагает, что заслужила, чтобы ей или, по крайней мере, ее ценам доверяли с закрытыми глазами». Растраты, по мнению графини, совершались вокруг королевы — горничными, белошвейками, кастеляншами, фрейлинами. В этом с ней не поспоришь. Мария Антуанетта (в отличие от Людовика) никогда не любила цифры и подписывала счета не глядя, что открывало простор для мошенников, не только завышавших суммы к оплате, но и выписывавших лишние метры кружев, лент, тафты, лишние пары туфель… Платья, надетые один раз, а иногда и вовсе не ношеные, раздавались придворным дамам, позволяя им экономить свой бюджет. Когда гардеробом заведовала мадам д'Оссон, она по мере возможности пыталась сократить количество платьев королевы, но безуспешно. Раздавая практически новые туалеты, Мария Антуанетта говорила: «Мои фрейлины недешево заплатили за свои должности, и я должна как-то вознаградить их». Королева любила радовать своих друзей щедрыми подарками; только спустя много лет она обнаружит, что большинство друзей вращались вокруг нее именно в расчете на милости, подарки и покровительство. Традиционный двор королевы, включая рассыльных, состоял примерно из пятисот человек, которым выплачивал жалованье министр Королевского дома. По тамошним меркам, штат не слишком большой: у короля значительно больше. Как и в любом штате знатной особы, множество служителей, подчиняясь этикету, исполняли всего одну — но очень почетную! — обязанность. Например, паж, носивший шлейф королевы, не имел право подать королеве плащ или занести шлейф на половину короля, ибо при входе его должен был подхватить другой паж. И никто не хотел расставаться ни с привилегиями, ни с синекурами. Тем не менее королева писала матери: «Матушка, вы можете быть спокойны: я не введу короля в большие затраты; наоборот, я отказываюсь принимать прошения, где речь идет о деньгах». Видимо, ее величество в самом деле жила в волшебной сказке, где королевы могут все, а потому, добиваясь выплат и пенсий для друзей, она старалась отлучить от казны всех остальных и полагала, что поступает справедливо и экономит государственные деньги.

* * *