Мария Антуанетта

Однако наследная принцесса не может, не смеет более быть ребёнком; всё и вся объединяются, чтобы непрерывно напоминать ей об обязанности твёрдо, неукоснительно соблюдать достоинство, соответствующее её положению. В основном её воспитанием кроме святоши–фрейлины занимаются три дочери Людовика XV, три старые девы, ханжи и интриганки, добродетель которых не осмелится поставить под сомнение даже самый злобный клеветник. Мадам Аделаида, Мадам Виктория, Мадам Софи – эти три парки принимают внешне очень тёплое участие в Марии Антуанетте, супруг которой не очень–то ею интересуется. В своих покоях они посвящают её во все секреты стратегии малых дворцовых войн, пытаются обучить её искусству клеветы, вероломства, тайной интриги, технике булавочных уколов. Сначала эти уроки доставляют маленькой неопытной Марии Антуанетте развлечение; доверчиво, не понимая смысла, повторяет она солёные bonmots[28], однако прирождённое прямодушие внутренне противится этой непорядочности. К досаде новых воспитателей, Мария Антуанетта так и не научилась притворяться, прятать свои истинные чувства безразлично, ненависть это или любовь, – и очень скоро, подчиняясь здоровому инстинкту, она освобождается от опеки тётушек: всё нечистое противно её открытой и неуёмной натуре. И графине де Ноай не везёт с её ученицей: постоянно бунтует неукротимый темперамент пятнадцатилетней, шестнадцатилетней девочки против mesure[29], против точной размеренности придворного быта, против привязки каждого часа жизни к определённому, раз и навсегда установленному параграфу распорядка. Но тут дофина ничего не может поделать. Вот как описывает она свой день: "Я встаю в половине десятого или в десять, одеваюсь и творю утреннюю молитву. Затем завтракаю и иду к тётушкам, где обычно встречаю короля. Это происходит до половины одиннадцатого. После этого, в одиннадцать, я отправляюсь причесываться. К полудню собирается мой штат придворных, здесь дано право явиться ко двору всякому, за исключением лиц без имени и звания. Я румянюсь и мою перед собравшимися руки, затем мужчины удаляются, дамы же остаются, и я при них одеваюсь. В двенадцать мы отправляемся в церковь. Если король в Версале, то к мессе я иду с ним, моим супругом и тётушками. Если его нет, я иду одна с дофином, но всегда в одно и то же время. После мессы мы обедаем в присутствии посторонних. Обычно обед кончается в половине второго, ведь мы оба едим очень быстро. Затем я иду к дофину, а если он занят, то после обеда возвращаюсь в свою комнату, читаю, пишу или шью. Я шью для короля мундир, работа продвигается у меня очень медленно, но я надеюсь, что с Божьей помощью через несколько лет он всё–таки будет у меня готов. В три часа я вновь отправляюсь к тётушкам, у которых в это время находится король, в четыре ко мне приходит аббат, с пяти до шести у меня учитель музыки или пения. В половине седьмого я почти всегда бываю у тётушек, если не иду гулять. Ты должна знать, что мой супруг почти всегда бывает со мной у тётушек. С семи до девяти играют, но, если погода хорошая, я гуляю, и тогда играют не у меня, а у тётушек. В девять мы ужинаем, и, если короля нет в Версале, тётушки ужинают с нами. А если король здесь, то после ужина мы идем к ним. Мы ждем короля, который обычно приходит без пятнадцати одиннадцать. Пока короля нет, я ложусь на большое канапе и дремлю до его прихода; если же его нет в Версале, мы в одиннадцать отправляемся спасть. Вот как у меня проходит день".