Мария Антуанетта

В интимном кругу двора ожидают необычного гала–представления. Секретно, из уст в уста передаётся оповещение о спектакле: наконец–то нынче вечером дофина впервые обратится к Дюбарри. Добросовестно устанавливаются декорации, заранее уславливаются о необходимых репликах. Вечером, во время приёма, так договорились посланник и Мария Антуанетта, к концу партии в карты, Мерси должен подойти к графине Дюбарри и заговорить с нею. Затем, как бы случайно, проходящая мимо дофина приблизится к посланнику, раскланяется с ним и при этом скажет несколько слов фаворитке. Всё отлично спланировано. Но к сожалению, вечернее представление срывается, тётушки не могут примириться с публичной победой ненавидимой ими соперницы: они сговариваются, чтобы прервать представление прежде, чем настанет черёд сцене примирения. Мария Антуанетта является с благими намерениями, спектакль должен состояться. Мерси в соответствии с разработанным сценарием как бы случайно приближается к мадам Дюбарри и завязывает с ней разговор. И Мария Антуанетта начинает предусмотренный планом постановки обход присутствующих. Она беседует с одной дамой, с другой, затем со следующей, несколько затягивает этот разговор, может быть из трусости, досады или из–за некоторого возбуждения. Теперь между нею и Дюбарри только одна дама, последняя – ещё пара минут, и она подойдёт к Мерси и фаворитке. В этот решающий момент Мадам Аделаида, основная подстрекательница среди тётушек, совершает смелый поступок. Она быстро подходит к Марии Антуанетте и говорит повелительно: "Уже пора, пойдем! Мы должны ждать короля у Мадам Виктории". Застигнутая врасплох, Мария Антуанетта пугается, лишаясь мужества; растерявшись, она не решается отказать тётушке, и в то же время ей не хватает находчивости быстро сказать несколько ничего не значащих слов ожидающей Дюбарри. Она краснеет и в замешательстве уходит, скорее даже бежит, а слово, страстно ожидаемое, обещанное, завоёванное дипломатическими ухищрениями, согласованное четырьмя действующими лицами, слово это остаётся непроизнесённым. Окружающие ошеломлены. Пьеса сорвана; не примирение принесла она, а новое оскорбление. Злопыхатели потирают руки, всюду, от парадных покоев до лакейских, говорят, посмеиваясь, о том, что Дюбарри тщетно ждала милости дофины. Но Дюбарри кипит от гнева, и, что ещё опаснее, Людовик XV приходит в ярость. "Я вижу, господин Мерси, – говорит он, разозлённый, посланнику, – к вашим советам, к сожалению, не прислушиваются. Придётся вмешаться мне самому".

***

Король Франции гневается и угрожает, мадам Дюбарри неистовствует в своих покоях, австро–французский альянс может развалиться, мир в Европе под ударом. Немедленно посланник сообщает в Вену о неприятном обороте дел. Требуется участие императрицы, требуется её выдающийся ум. Должна вмешаться сама Мария Терезия, лишь она, единственная во всём свете, может справиться с этим упрямым, неразумным ребёнком. Марию Терезию очень пугают эти события. Отпуская свою дочь во Францию, она действительно предполагала, что её девочку удастся уберечь от неблаговидного занятия – политики, и ещё тогда писала своему посланнику: "Я открыто признаюсь, что не хочу, чтобы моя дочь оказывала какое бы то ни было решающее влияние на государственные дела. Я на себе испытала всю тяжесть этого бремени – управления большой империей, а кроме того, я знаю молодость и легкомыслие моей дочери, а также то, что у неё нет никаких наклонностей к любым серьёзным занятиям (к тому же никакими основательными знаниями она не обладает); ничего хорошего ожидать от такой приходящей в упадок монархии, как французская, не приходится. Моей дочери не улучшить положения в стране, скорее всего оно будет непрерывно ухудшаться; я предпочитаю, чтобы в этом повинен был какой–нибудь министр, а не мой ребёнок. Поэтому я не хочу говорить с нею о политике и государственных делах".