Мария Антуанетта

Именно эта неосновательность, эта неспособность дисциплинировать, сдержать самое себя, непрерывное расточительство своих духовных сил, значительных, но неверно используемых, – именно это так глубоко огорчает в Марии Антуанетте её мать. Глубокий психолог, императрица прекрасно понимает, что одарённая природой, одухотворённая девушка способна на большее, на неизмеримо большее. Следует лишь Марии Антуанетте захотеть стать той, кем она в сущности является, и она будет обладать королевской властью; но таков рок – по инертности, по лености натуры, из стремления к комфорту она постоянно выбирает себе уровень жизни ниже своих собственных возможностей. Как истинная австрийка, она несомненно обладает многими талантами, но, к сожалению, у неё нет ни малейшей воли, чтобы серьёзно использовать эти свои дарования или хотя бы развить их. Легкомысленно относится она к ним, легкомысленно разбрасывается. "Первое её побуждение, – говорит о ней Иосиф II, – всегда правильно; прояви она при этом немного настойчивости, задумайся немного глубже, и всё было бы прекрасно". Но как раз именно эта необходимость чуть–чуть подумать обременительна при её переменчивом темпераменте. Ей в тягость думать хоть сколько–нибудь больше, чем это необходимо для внезапного решения, а её своенравная, свободная натура ненавидит духовную нагрузку любого рода. Лишь развлечений хочет она, лишь лёгкости во всём, никаких усилий, никакой настоящей работы. При разговорах только язык Марии Антуанетты занят, ум её бездействует. Когда к ней обращаются, она слушает рассеянно; подкупая чарующей любезностью и блистательной лёгкостью в беседе, она тотчас же даёт мысли угаснуть, едва та возникнет. Мария Антуанетта ни о чём не думает, ничего не прочитывает до конца, ничего не удерживает в памяти, чтобы извлечь какую–то пользу из накапливаемого опыта. Поэтому она не любит книг, не желает иметь дела с документами, избегает всего сколько–нибудь серьёзного, требующего настойчивости, упорства, внимания, с большим нежеланием, нетерпеливым, неразборчивым почерком разделывается она с теми письмами, отложить ответ на которые уж более невозможно; даже в письмах к матери часто отчётливо прослеживается это желание иметь всё готовым. Только не осложнять себе жизнь, подальше гнать от себя всё, что навевает меланхолию, делает голову тяжёлой и тупой! Того, кто лучше других приспосабливается к этой лености её ума, она считает умным человеком, того же, кто требует от неё напряжения ума, – докучливым педантом. Как от огня бежит она от всех советчиков с житейским опытом в свой кружок кавалеров и дам, близких ей по образу мыслей. Только наслаждаться, не дать утомить себя размышлениями, расчётами, мелочными вычислениями – так думает она, так думают все из её окружения. Жить лишь чувствами и ни о чём не раздумывать – мораль целого поколения, мораль всего Dix–huitieme – восемнадцатого века, которому судьба символически определила её королевой, чтобы она жила с ним и с ним умерла.

***

Трудно представить себе двух других молодых людей, которые по характеру так сильно отличались бы друг от друга, как эти двое. Нервами, пульсом крови, малейшими проявлениями темперамента, всеми своими свойствами, всеми особенностями Мария Антуанетта и Людовик XVI представляют собой хрестоматийный образец антитезы. Он тяжёл – она легка, он неуклюж – она подвижна и гибка, он неразговорчив – она общительна, он флегматичен – она нервозна. И далее в духовном плане: он нерешителен – она слишком скора на решение, он долго размышляет – она быстра и категорична в суждениях, он ортодоксально верующий – она радостно жизнелюбива, он скромен и смирен – она кокетлива и самоуверенна, он педантичен – она несобранна, он бережлив – она мотовка, он сверхсерьёзен – она безмерно легкомысленна, он тяжёлый поток с медленным течением – она пена и пляска волн. Он лучше всего чувствует себя наедине с самим собой, она – в шумном обществе; он с тупым чувственным удовольствием любит хорошо, не торопясь поесть и выпить крепкого вина – она никогда не пьёт вина, ест мало, между делом. Его стихия – сон, её – танец, его мир – день, её – ночь; и стрелки часов их жизни постоянно следуют друг за другом с большим сдвигом, словно солнце и луна на небосводе. В одиннадцать ночи, когда Людовик ложится спать, Мария Антуанетта только начинает по–настоящему жить, нынче – за ломберным столом, завтра – на балу, каждый раз в новом месте; он давным–давно верхом гоняется по охотничьим угодьям, она лишь встаёт с постели. Ни в чём, ни в одной точке не соприкасаются их привычки, влечения, их времяпрепровождение. Собственно, Мария Антуанетта и Людовик XVI большую часть своей жизни проводят vie a part[45], и (к большому огорчению Марии Терезии) почти всегда у них – lit a part[46].