Мария-Антуанетта

9 августа Людовик XVI был предупрежден о том, что восстание вспыхнуло повсеместно. Жители всех кварталов, пригородов и даже центральной части Парижа полностью вооружились. В руках федералов оказалось 5 000 ружей из городского склада, что представляло серьезную угрозу. Восставшие, придя в городскую Ратушу с намерением захватить слишком умеренных судей Коммуны, установили революционную Коммуну Парижа. В Тюильри сохранялось видимое спокойствие. Мандат отдал приказ об обороне дворца, прокурор Коммуны Родерер пришел к королю и сообщил, что 2 000 человек уже подняты и столица восстала. Через сорок минут послышался звон колокола монастыря кордельеров. Ему отвечали другие колокола. Все парижские церкви звонили в колокола.

Бледная, но все же с достойным видом, королева отошла от окна и опустилась в кресло. Елизавета и фрейлины окружили ее. Никто не произносил ни слова. Вдруг все стихло. Тишина казалась зловещей. Все переглянулись. Королева поднялась. Елизавета пошла за ней в небольшой кабинет на антресолях, где обе сели на канапе. Король спал, не раздеваясь, в своих апартаментах. Дети спокойно отдыхали в своей комнате под присмотром мадам де Турзель. Ночью выстрел разбудил обитателей дворца и напомнил им об ужасающей действительности. Все собрались в комнате короля, сон которого еще не был нарушен. К 4 часам утра, когда уже светало, Мария-Антуанетта вышла из комнаты мужа и направилась вместе со своей свитой в зал Совета. Немного позже проснулся Людовик. Измученный и утомленный он показался в зале. Все находились в ожидании. Казалось, время остановилось, тогда как рассвет уже проникал в окна дворца.

Вдруг послышался странный шум: народ проснулся вместе с первыми лучами солнца. В первый раз королева услышала пробуждение парижан. Зарождался новый день, и никто еще не подозревал, какие угрозы таил он в себе. Для обитателей Тюильри реальность отныне представлялась беспощадной. Произойдет ли столкновение? Король и королева решили пройти к своим войскам. В сопровождении своей жены Людовик XVI тяжело спускался по лестнице дворца, и вот он стоял перед национальной гвардией, которая еще не представляла, какая миссия ее ждет. Из окна, которое выходило в сад, мадам Кампан увидела артиллеристов, покидающих свои посты и приближающихся к королю с угрожающим видом. Бледные, словно привидения, король, королева, Елизавета и дети вернулись во дворец. Проходя мимо своей горничной, Мария-Антуанетта сказала ей, что все пропало.

Родерер, воспользовавшись сильным напряжением короля, уговаривает его отправиться в Собрание. Королева протестует, нужно сражаться, нужно сопротивляться. Родерер настаивает. «Сир, — говорит он ему, — […] мы больше не вольны давать вам советы, но в сложившихся обстоятельствах мы просим у вас разрешения сопроводить вас в Собрание». Министр настаивает. Наконец, король уступил. «Идемте», — сказал он. Королева не стала ничего говорить, но ее молчание сказало больше, чем слова. Мадам де Турзель «увидела, как ее лицо на мгновение побагровело от гнева». Она взяла детей за руки и тоже отправилась в Собрание. На выходе из дворца майор швейцарской гвардии Башманн возглавил шествие сквозь огромную толпу. Впереди шел офицер. Королева держалась рядом с мужем, здесь же был дофин. Елизавета и юная принцесса шли следом, за ними следовали принцесса Ламбаль, мадам де Турзель и министры.

У короля была гордо поднята голова и ступал он уверенно, однако страдания оставили отпечаток на его лице; по щекам королевы текли слезы. Время от времени она вытирала их, но через минуту глаза вновь становились влажными. Ларошфуко подал ей руку и почувствовал, как она дрожит. Только маленький дофин ничего не понимал из происходящего вокруг. Он весело подбрасывал ножкой опавшие листья. У дверей Собрания огромная толпа встала на пути королевской семьи. Когда они, наконец, попали внутрь здания, король, войдя в зал манежа, заявил: «Я пришел, господа, чтобы избежать кровопролития. Думаю, что могу на вас в этом положиться». Он сел в кресло рядом с креслом председателя Собрания, а королева с детьми и свитой сели на места министров. Несколько депутатов заявили протест по причине того, что конституция запрещает проведение заседаний Законодательного собрания в присутствии короля. Было решено посадить короля и его семью в специальную ложу, которая находилась за председательским креслом.