Мария Федоровна

«Наступил день, когда наш комиссар не явился. Мы должны были готовиться к встрече с новыми правителями России. В полдень у ворот нашего имения остановился запыленный автомобиль, из которого вылез вооруженный до зубов гигант в форме матроса… После короткого разговора при входе он вошел ко мне без доклада.

— Я получил приказ Советского правительства, — заявил он, — взять в свои руки управление всем этим районом.

Я попросил его сесть.

— Я знаю вас, — продолжал он, — вы бывший вел[икий] князь Александр Михайлович, неужели вы не помните меня? Я служил в 1916-м в вашей авиационной школе.

…Это означало установление отношений с нашим новым тюремщиком. Он объяснил, что „по стратегическим соображениям“ мы должны будем переехать в соседнее имение Дюльбер».

Феликс Юсупов вспоминал о Задорожном: «Это был огромный человек, — с неотесанным лицом, на котором, однако, можно было заметить некоторую доброту… По счастью, наша первая встреча прошла наедине… и я вскоре понял, что он расположен к нам. Он откровенно сказал, что сначала дал увлечься революционным движением. Расстались мы друзьями. Для нас было большой поддержкой сознавать, что мы доверены охране этого человека. При своих товарищах он обращался с нами грубо и ничем не обнаруживал своих истинных чувств».

По свидетельству княгини Лидии Леонидовны Васильчиковой, находившейся в Крыму вместе с членами императорской семьи: «Задорожный был умным и тактичным человеком, и ему удалось избежать трения с заключенными и установить свой авторитет в команде. Трудно сказать, каковы были его политические убеждения. Великие Князья считали его монархистом. Я в этом не уверена… Мне кажется, он просто был не террористом, а порядочным человеком и сделал все, что мог, чтобы не дать большевистским бандам расправиться с охраняемыми им пленниками…»

Однако не все в команде были настроены положительно как к вдовствующей императрице, так и к остальным членам романовской семьи. Большое опасение вызывал некий Спиро, осуществлявший надзор над обитателями Ай-Тодора. По воспоминаниям Ф. Юсупова, «время от времени являлся еврей Спиро и приказывал собирать всех обитателей Ай-Тодора для переклички. Вдовствующая Императрица отказывалась спускаться и лишь на минуты показывалась на верху лестницы».

Крымских узников, естественно, волновало происходившее в те дни в далеком Тобольске. Регулярную почтовую связь старались поддерживать с обеих сторон. Чаще всего в Тобольск писала Ксения Александровна, реже — занятая своим первенцем Ольга Александровна. 6 декабря 1917 года, в день последних именин Николая И, она сообщала своей племяннице Марии Николаевне: