Мария Федоровна

Уже покинув Петербург, Александр иногда сожалел, что не высказал своего возмущения и не попытался что-то предпринять. Но что можно было сделать? Папа ведь все равно бы его не послушал, и все закончилось бы лишь ненужными пререканиями. Минни же была настроена более решительно, но и она понимала, что их слова вряд ли что-нибудь смогли бы изменить. Они никому ничего не сказали, но сделали то, что считали нужным сделать: удалились, предоставив событиям идти своим чередом. Если бы на то была их воля, то уже бы и не вернулись в столицу, предвидя, что грядущее будет безрадостным, сулит им одни лишь неприятности. Они не ошиблись в своих предчувствиях.

Глава 13 Невероятный брак

Все шло своим чередом и свершалось то, что должно было случиться. Смерть Императрицы развязала руки Александру И, и Царь, уже не скрываясь, стал появляться с Юрьевской на публике.

Давно он не возобновлял разговора о браке с Катрин, но через месяц после смерти Марии Александровны сам вернулся к этой теме и объявил, что 6 июля обвенчается с ней. Сердце женщины радостно затрепетало, и она была так взволнована, что не нашлась что сказать. Так как после смерти Царицы был объявлен годичный траур, то Самодержец решил обставить все дело тайно, без всякой огласки, посвятив в свой план лишь нескольких верных людей. Всех, к кому бы он ни обращался, подобное намерение повергало в состояние шока. Монарх же старался этого не замечать.

Неприятный разговор произошел с министром Императорского Двора верным давним другом графом Александром Адлербергом (1818–1888). Занимая столь влиятельный пост с 1872 года, граф прекрасно был осведомлен о жизни Императорской Фамилии. Его ведомство заведовало обширным хозяйством Царской Фамилии, повседневным укладом как большого Императорского Двора, так и малых великокняжеских дворов.

Почти все денежные выплаты и расходы проходили через контору министра Двора, и Александр Владимирович Адлерберг прекрасно был осведомлен о многом, о чем говорить было не принято. Знал и о связи Императора с Долгорукой. Если бы понадобилось, то с точностью до рубля мог определить, во что эта романтическая история обошлась его ведомству; все счета за подарки и подношения княжне проходили через его руки. Однако он и представить не мог, что Александр II вознамерится соединить свою жизнь с этой дамой у алтаря. И когда завел о том разговор? Ведь только минуло сорок дней со дня смерти Императрицы!

Вечером 4 июля 1880 года Царь пригласил к себе министра Двора, сообщил о решении вступить в брак и попросил того быть свидетелем. Граф вначале опешил, но затем, собравшись с духом, буквально выпалил все, что было на уме у многих: этот шаг будет иметь самые неблагоприятные последствия, он поведет к падению престижа Династии и Империи, к умалению ореола верховной власти и может вызвать даже брожение в стране.

Выслушав все это, Император остался непреклонен. Мало того, заявил, что, имея право давать разрешения на морганатические браки членам Династии, вправе распорядиться и своей персоной. Хотя министру стало ясно, что Александр II желает брака любой ценой, но он все продолжал приводить какие-то аргументы, думая, что речь идет об отдаленном будущем. Когда же сановник узнал, что венчание назначено на послезавтра, то понял, что все уже бессмысленно.

Затем у Адлерберга состоялась встреча тет-а-тет с Екатериной Михайловной, с которой он разговаривал впервые в жизни. Министр пытался и невесте доказать опасность, пагубность предстоящего, но быстро пришел к заключению, что с таким же успехом мог бы убеждать и «дерево». Княгиня на все доводы и аргументы неизменно отвечала одной фразой: «Государь будет счастлив и спокоен, только когда повенчается со мной».

В момент этого «диспута» дверь в комнату приоткрылась, и Самодержец робко спросил, может ли он войти. В ответ на это избранница Царя закричала: «Нет, пока нельзя». Это было сказано таким тоном, которым, по наблюдениям Адлерберга, приличные люди не разговаривают «даже с лакеем». Это потрясло царедворца. Граф был сломлен, растерян, и когда Государь в очередной раз попросил его стать шафером, то уже с полным отрешением дал свое согласие.

Через два дня, 6 июля 1880 года, вскоре после полудня, в небольшой комнате нижнего этажа Большого Царскосельского дворца у алтаря походной церкви состоялся обряд венчания. Государь был в голубом гусарском мундире, невеста в простом светлом платье. Священник трижды повторил: «Обручается раб Божий, благоверный Государь Император Александр Николаевич с рабой Божьей, Екатериной Михайловной». Они стали мужем и женой.