Мария Федоровна

Зима 1880–1881 года выдалась в Петербурге на удивление неустойчивой. Сильные морозы и вьюги сменялись почти весенними оттепелями, когда над столицей многие дни стоял густой туман. Всё было серо и тоскливо. На душе и у Александра, и у Марии тоже было безрадостно. Царь со своей новой семьей возвратился из Крыма в конце ноябре, и через несколько дней в Зимнем Дворце возобновились вечера и приемы.

Раньше за право участвовать в таких собраниях избранных боролись; теперь же многие страшились получить приглашение. Некоторые находили в себе мужество, сославшись на болезнь, не являться, другие же — в тоске и печали — вымучивали положенные время во дворце и потом долго приходили в себя от всего виденного.

У Цесаревича и Цесаревны возможности уклониться не было. Они должны были регулярно присутствовать, созерцать новых, неприятных людей, окружавших Императора и теперь задававших тон всей придворной жизни. Однажды Александр сорвался и наговорил отцу резкостей о нем и о Юрьевской. Тот, придя в неописуемую ярость, начал кричать на сына, топать ногами и даже пригрозил выслать его из столицы.

Слово было произнесено, и старые опасения о возможном изменении династической субординации возродились с новой силой. Циркулировали упорные слухи о подготовке к коронации Юрьевской, причем некоторые при Дворе уверяли, что уже даже заказан вензель для новой Императрицы «E.III» (Екатерина III). Терпение Наследника явно истощалось, и он однажды прилюдно заявил, что мечтает «удалиться куда угодно, лишь бы не иметь больше ничего общего с этой кабалой». Вспоминая то смутное время, близкий ко Двору граф С. Д. Шереметев (1844–1918) позже написал, что тогда «в воздухе пахло гарью».

В конце февраля 1881 года начался Великий Пост. По православной традиции в пятницу, накануне исповеди, все просили друг у друга прощения. Быстро стало известно, что Цесаревна проявила своеволие и, встретившись в Юрьевской, отделалась лишь рукопожатием, но не обняла и не попросила.

Царь был взбешен и устроил Марии Федоровне разнос. Его раздражение лишь усугубил синяк на лице невестки, который та накануне получила во время неудачного катания с ледяной горы. Александр II без обиняков заявил ей, что «она обязана вести себя пристойно» и не забывать, что она не может делать, «что вздумается».

Цесаревна проявила удивительную кротость и во время обличительной Царской тирады не проронила ни слова. Когда обвинительный монолог завершился, она подошла к Александру II и попросила у него прощения «за то, что обидела его». Император был тронут почти до слез, тут же сменил гнев на милость и сам попросил прощения у невестки. Обстановка разрядилась. В день причастия, 28 февраля, Монарх сказал своему духовнику Василию Бажанову (1800–1883): «Я так счастлив сегодня — мои дети простили меня!»

На следующий день наступило 1 марта 1881 года. Было воскресенье. По давно уж заведенному порядку, в этот день Император присутствовал на разводе караулов. Прослушав обедню и позавтракав, Александр II зашел проститься с Юрьевской и сказал ей, что вернется около трех и тогда, «если хочешь, мы пойдем гулять в Летний сад».

Портрет Императрицы Марии Александровны. Художник Ф. С. Журавлев

Император Александр II. Середина 1860-х гг.

Король Христиан (Кристиан) IX и Королева Луиза. Художник Л. Туксен

Датская Королева Луиза с детьми (слева направо): Тира (Тюра), Вальдемар, Александра, Дагмар. 1863 г.

Цесаревич Николай Александрович («Никс»)

Принцесса Дагмар — невеста Цесаревича Николая Александровича. 1864 г.

Прибытие Принцессы Дагмар в Петербург в сентябре 1866 года. Акварель Т. Тейхеля

Портрет Великого князя Александра Александровича в мундире казачьего Лейб-Гвардии Атаманского полка. Художник С. К. Зарянко. 1867 г.

Портрет принцессы Дагмар. Художник А. Гунаус. 1866 г.

Цесаревич Николай Александрович в гробу. Апрель 1865 г.

Принцесса Дагмар. 1865 г.

Великий князь Александр Александрович. 1865 г.

Цесаревич Александр и Цесаревна Мария Федоровна. Конец 1866 г.

Цесаревич Александр. 1873 г.

Портрет кучера Григория. Работа Марии Федоровны. Холст, масло. 1870 г.