Мария Гамильтон

Быть может девушки иные
Красивей были, чем она, –
Но синеокая Мария
Была для царства рождена.
И оскорбленная напрасно
В плену российского царя,
Она божественно-прекрасной
Сияла в мире, как заря.
Кто разгадает сон межзвездный,
Когда эфирами дыша,
Над опрокинутою бездной
Горит надмирная душа?

XVI.

Но Петр, в огне своей державы,
Марии не постиг судьбы:
Не видел за лучами славы
Царицы в образе рабы.
Ему-ль, владыке полумира,
У ног Марии отдыхать,
И в розах тайного кумира
Любовью нежною дышать!
Нет, соучастницей Мария
Не будет на его путях.
Всегда единая Россия
В его пророческих мечтах.

XVII.

Одна Россия-царь единый – –
Среди побед, убийств, трудов…
А дома – смех Екатерины
И хмель полунощных пиров.
Пиры царице не постылы.
Она подруга из подруг,
И ей не изменяют силы
Делить с царем ночной досуг.
Она проста. И ей не надо
Соблазна неземных путей,
И для неё одна отрада – –
Веселье шутовских затей.

XVIII.

И стали вдруг царю докучны
Любовь и слезы Гамильтон.
С Екатериной неразлучный
На север спешно едет он.
Царь должен быть везде, – и силой
Учить бояр, казнить врагов,
И над равниною унылой
Веселых воздвигать богов.
И с ним жена. Неприхотлива,
И к мужу страшному добра,
Она податлива, как ива,
В руках строптивого Петра.

XIX.

Кого ты предпочел, державный?
С кем ты Россию сочетал?
Ужели демон своенравный
Тебя, о, царь, очаровал?
Ты бег стремил к единой дели
Трехпалубного корабля,
Но ты забыл в какой купели
Крестилась Русская земля…
Твое мужское сердце слепо
Тебя в пучину завлекло.
И как ужасно и нелепо
Сломалось кормчее весло.

XX.

Кому оставил ты державу?
Кто был подругою твоей?
Кому ты кинул на забаву
Добро святых богатырей?
Ты был прекрасен, вождь могучий,
Но ты забыл один завет, –
И собралися злые тучи
Над маревом твоих побед.
Ты все измерил и заметил,
Но не узнал Единой Той,
Чье имя повторяют дети
В своей премудрости святой.

XXI.

Марию бросил царь суровый,
Мария Гамильтон – одна.
И ей мучительны оковы,
И непонятна ей страна,
Где все загадочно и странно,
Где дремлет царственный народ,
И где в палатке златотканной
С царем трактирщица живет.
Мария будто в клетке птица
Все бьется раненым крылом,
Морская ширь ей ночью снится
И брошенный далекий дом.

XXII.

И вот однажды ранним утром,
Когда в Неве, как бы во сне,
Светяся легким перламутром,
Влеклась волна к иной волне;
Когда весенним белым светом
Пронизан был морской туман.
И солнце раннее приветом
Встречало птиц из южных стран;
Мария Гамильтон выходит
Из плена тесного дворца,
И смотрит в даль, и молча бродит
У ненавистного крыльца.

XXIII.