Мария Каллас. Дневники. Письма

Как поживает твое семейство? Пожалуйста, передавай им привет. Скажи Гаю, что ему просто не повезло. Он был не в моем вкусе – ха! (Я шучу, конечно). Поцелуй его от меня, и Боба тоже. Как он? Крепко-крепко поцелуй от меня свою маму. Черт побери, Эдди, смягчи свое каменное сердце и время от времени навещай свою собаку, ты же знаешь, как она тебя любит.

Ладно, заканчиваю это длиннющее письмо, звонко целуя тебя в обе щеки – и ммммм… может быть, в твои красивые соблазнительные губы – только я боюсь изменить Баттисте, это было бы весьма опасно, так что последний поцелуй беру назад, и целую не в губы, а в лоб. Чао, Эдди, и прошу тебя, считай меня своим самым-самым лучшим другом

Мария.

Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски

30 октября 1947 г.

Любовь моя,

Сегодня, получив твое письмо, я так была счастлива. Вместе с этим письмом я отправляю тебе еще одно, я написала его вчера или, вернее, сегодня утром и не успела еще отправить. В нем я сообщаю тебе все свои новости.

Я сейчас чувствую себя очень усталой. Мы работали больше двух с половиной часов. Серафин объяснял мне каждое слово, одно за другим. Дорогой, если мне удастся сыграть это так, как учит он, получится наверняка прекрасно. Просто у меня очень много работы, в этой опере массу всего надо выучить, потому что мне хочется не только исполнять ее, но и заучивать одновременно наизусть.

Да, дорогой мой Баттиста, я постараюсь достичь этой цели прежде всего, чтобы ты был счастлив. И потом у меня теперь есть не только ты, но еще и Серафин. И его я тоже должна осчастливить. А кто осчастливит меня? Я делаю все, что могу, чтобы все были счастливы, но остаюсь наедине со своей славой и никому не нужными чувствами.

Ладно, оставим философию, а то становится слишком горько и печально. Я вижу, что ты как раз влюблен в Каллас актрису, а про душу мою забываешь. Вот, например, ты написал прекрасное письмо, и оно очень мне дорого, но мне хотелось бы найти в нем немножко Баттисты и Марии вместо Менегини и Каллас. Посмотрим, обнаружу ли я своего Баттисту в твоих следующих письмах.

Любовь моя, сегодня, у меня очень сильно болит нога. Я даже чуть не расплакалась, настолько мне было плохо. Когда я выходила из автобуса, ступенька оказалась такая высокая, что мне стало дико больно. Боже, сколько мне еще с этим мучиться! И потом, у меня такие сильные головные боли, что иногда я становлюсь сама не своя. Не знаю, что и сказать, но мне очень плохо, когда я далеко от тебя. Баттиста, ты не представляешь, как я скучаю по тебе. Мне не терпится увидеть тебя, почувствовать тебя рядом с собой.

Я сейчас в голосе, если тебе это интересно, и скажу тебе, что чем больше я пою «Тристана», тем лучше становлюсь. И потом, это очень страстная роль, и мне она по душе. Я сделаю все возможное, чтобы быть такой, какой ты хочешь меня видеть, обещаю тебе. Прошу только, не забывай меня. Думай немножко обо мне. Люби немножко. Любимый, мне так тут одиноко.

А ты чем занят? Как ты? Пожалуйста, ешь как следует, я не хочу, чтобы ты похудел к моменту нашей встречи, и будь осторожен!! Ты ездил в Милан? Какие новости? Напиши мне, что происходит. У меня нет ничего, кроме твоих писем.

Дорогой, любовь моя, в эту самую минуту, пока я пишу тебе, пришла от тебя телеграмма. Как же ты радуешь меня. А ведь я тебе ничего не сказала. Но мне так хотелось получить из Падуи телеграмму от тебя, как обычно. Я так тронута, дорогой, что мне не стыдно признаться: я плачу. Только ты знаешь, как сильна моя любовь к тебе. Так что только ты можешь меня понять.

Спасибо, спасибо и еще раз спасибо. Я уже не чувствую усталости, все прошло. Я счастлива.

Знаешь, сегодня Серафин рассмешил меня, объясняя сцену, где Изольда желает Тристану смерти, потому что думает, что он разлюбил ее. Серафин сказал: «Предупреди Баттисту, пусть будет начеку. Такие женщины, как ты и Изольда, весьма опасны. Сама посуди, если в один прекрасный день он тебя разлюбит, ты вполне способна будешь напоить его зельем Изольды. Для Баттисты это кончится печально».

Дорогой, должна тебя оставить. По-моему, я и так тут много понаписала.

А поскольку я пишу плохо, воображаю, как тебе скучно.

Думай обо мне, как я думаю о тебе. И будь здоров. Я живу надеждой увидеть тебя в ближайшее время.

Я всегда есть, была и буду твоей единственной Марией.

PS: если ты получаешь письма для меня, пожалуйста, пересылай их мне. Я оставила маме твой адрес, так что, возможно, они придут прямо тебе. И окажи мне еще одну услугу: отдай Родольфо записку, приложенную к этому письму, чтобы он смог забрать мое несчастное пальто, которое я отдала в чистку. Тут оно как раз по погоде. И если можешь, отправь его мне или привези. Спасибо, дорогой.

Второе письмо, написанное в тот же день

30 октября 1947 г.

Dearest Battista!

Прежде всего хотелось бы узнать, как у тебя дела и все ли в порядке. Затем я хочу сказать, что очень по тебе скучаю – даже слишком.