Мария Каллас. Дневники. Письма

Как ты, любимый, что делаешь? Надеюсь, что в своем новом кабинете ты меня не забыл и не расхотел еще меня видеть. Сегодня даже больше, чем во все предыдущие дни, мне хочется сесть на поезд и вернуться домой. Но в моей жизни всегда по тем или иным причинам присутствуют долг и ответственность. И какой мне толк от такой жизни? Прощаюсь с тобой, целую и с огромным нетерпением жду письма от тебя.

Всегда твоя Мария.

Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски

Суббота, 22 декабря, в 12:30

Любовь моя,

хочу написать тебе несколько слов, чтобы поблагодарить тебя за доброту и деликатность. Прежде всего за телеграмму, которую ты собираешься послать маме. Не могу тебе описать, какое счастье и удовольствие я испытываю от твоего поступка! А также за то, что ты беспокоишься о Луизе. Понимаешь, для меня это значит больше, чем ты думаешь, потому что это свидетельствует о твоей доброте и душевности, а главное, о том, что тебе небезразличны мои близкие. Ты очень-очень порадовал меня! Благодарю и люблю тебя еще больше, если это вообще возможно!

И еще я благодарна тебе за то, что ты почувствовал мое душевное состояние и решил провести Рождество со мной. Любовь моя, ты заслуживаешь всей любви, что я могу дать тебе, но и ее, наверное, будет недостаточно.

Оставляю тебя, милый Баттиста, и повторяю тебе снова и снова: спасибо, спасибо, спасибо!

Вечно твоя Мария.

1948

Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски

Удине, среда, 10 марта 1948 г.

Милый Баттиста,

я не смогла поговорить с тобой вчера по телефону, потому что аппарат был прямо на стойке, никакой будки или чего-либо еще. Я очень устала, потому что мы приехали сюда в 5 вечера, а в 5:30 началась репетиция, до восьми.

В общем, все были от меня в восторге (притом что я пела негромко, обратное было бы неосторожно с моей стороны) и поражались моему замечательному произношению.

Позже вечером, после ужина, журналисты пришли расспросить меня о жизни и карьере, и я продержалась до полуночи. Они тоже восхищались тем, как прекрасно я выгляжу. В общем, мне оказали очень теплый прием. А еще вчера, оплачивая счет за обед, я чуть в обморок не упала. Ты только представь: ризотто на сливочном масле, два яйца с маслом, фенхель, салат из вареных овощей, хлеб и кофе, все вместе 55 лир[61]. Мне никогда еще не приходилось оплачивать такой маленький счет.

Ладно, завтра у меня много работы: репетиция в 12:30. Потом генеральная вечером, и послезавтра премьера. Что ты делал вчера и сегодня? Хорошо ли ел, спал и работал? Думал ли немножко обо мне, о нас? Я солгала тебе по телефону. Мне было плохо. Я даже чувствовала, разговаривая с тобой, как у меня сжимается сердце, словно мне в чем-то следовало тебя серьезно упрекнуть. Так что теперь ты знаешь, что я чувствую, но это не имеет значения.

Еще хочу сказать, что тебе не имеет смысла сюда приезжать, ты потратишь много времени, и мы почти не повидаемся. Я так тебя люблю – даже больше, чем раньше… в этом нет никакой логики. Может быть, вместо себя, если ты не сможешь приехать, пришлешь мне Родольфо? Я буду рада. Спектакль будет утром, так что, возможно, я смогу вернуться уже вечером, как скажешь.

Хотелось бы еще что-нибудь тебе написать. Но выразить это словами я не сумею, поэтому догадайся сам, что у меня на сердце, что я думаю и чувствую. Прощаюсь с тобой, целую, обнимаю и много чего еще мысленно шлю тебе.

Будь здоров и думай обо мне

Твоя Мария.

PS: Баттиста ………!

Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски

Триест, среда, 14 апреля 1948 г.[62]

Мой дорогой Баттиста!

Я даже не буду пытаться описать тебе боль, которую я испытала, когда ты ушел сегодня утром. Ты знаешь, как я неспокойна в эти дни. И чтобы встревожить меня еще больше, сегодня в 11 часов утра прибыл огромный лайнер. По-гречески это «Auroplanophore». Боже, как страшно, Баттиста, я ужасно испугалась! Восхищаюсь твоим спокойствием и надеюсь, что твоя уверенность не напрасна.

Сегодня все остались довольны репетицией! Бусон наговорил мне комплиментов, и Франчи тоже сказал много-много приятного. Он уверяет, что никто в Италии не поет Верди так, как я. Я бы и хотела ему поверить, но ты знаешь, с каким пессимизмом я смотрю на эту оперу! С нетерпением жду субботы. Как бы я была счастлива, если ты был здесь! Ты еще ни разу не пропускал премьеру, никогда!!

После репетиции какой-то журналист пришел взять у меня интервью, так что, когда я вернулась в гостиницу, мои вещи уже перенесли в новую комнату, и я была очень-очень этому рада. У меня теперь потрясающий номер с красивой и просторной ванной комнатой. Я вот только что приняла горячую ванну, прежде чем сесть за письмо тебе. Просто наслаждение.