Мария Кюри

А на душе у нее невесело. Ее гложет глубокая тоска по прерванной работе, по родным в Польше, от которых нет известий, и ужас от охватившей весь мир бессмысленной жестокости… Воспоминания о тысячах искромсанных тел, о стонах и страданиях надолго омрачат ей жизнь.

Пушечный салют в знак перемирия застает Мари в лаборатории. Ей хочется украсить флагами Институт радия, и она вместе с сотрудницей Мартой Клейн бежит искать по магазинам французские флаги. Их нигде нет. Тогда она покупает три отреза ткани нужных цветов, а уборщица, мадам Бардине, наспех сшивает их и вывешивает на окнах. Мари трепещет от волнения и радости и не может усидеть на месте. Она и мадемуазель Клейн садятся в старый радиологический автомобиль, измятый, изрубцованный за эти четыре года всяких приключений. Лаборант Школы физики и химии садится за руль и ведет машину наудачу по улицам, в водовороте счастливого и торжествующего народа. На площади Согласия толпа не дает проехать. Люди влезают на крылья «рено», взбираются на крышу. Когда же автомобиль вновь трогается в путь, то уже везет на себе десяток пассажиров, которые и просидят на импровизированном империале все-утро.

* * *

У Мари не одна, а две победы. Польша возрождается из пепла после полуторавекового рабства и становится независимой.

Урожденная пани Склодовская вспоминает свое детство под ярмом царизма, свою юношескую борьбу. Не зря она когда-то прибегала к скрытности и хитрости с царскими чиновниками, не зря вместе с товарищами тайком посещала «Вольный университет», собирающийся в бедных комнатках Варшавы, и учила грамоте крестьянских детей в Щуках… Патриотическая мечта, во имя которой она много лет назад чуть было не пожертвовала своим призванием и даже любовью Пьера Кюри, на глазах становится реальностью.

Мари – Юзефу Склодовскому, 31 января 1920 года:

«Итак, «мы, рожденные в рабстве, в цепях с колыбели»,[7]увидели то, о чем мечтали: возрождение нашей страны. Мы не надеялись дожить до этой минуты, мы думали, что ее увидят разве что наши дети, – и эта минута наступила. Правда, страна наша дорого заплатила за это счастье, и ей придется еще расплачиваться за него. Но можно ли сравнивать сегодняшние тучки с горечью и унынием, которые мы испытали бы после войны, останься Польша по-прежнему в цепях и раздробленной на кусочки? Я, так же как и ты, верю в будущее».

Эта надежда, эта мечта утешает Мари Кюри в ее личных невзгодах. Война помешала ее научной работе. Война подорвала ее здоровье. Война разорила ее. Деньги, которые она вручила государству, растаяли, как снег на солнце, и, задумываясь над своим материальным положением, она грустит. Ей за пятьдесят, и она почти нищая. У нее только профессорское жалованье – .двадцать тысяч в год. Хватит ли у нее сил еще несколько лет, до получения пенсии, совмещать преподавательскую работу с директорством в лаборатории? Не оставляя своей новой военной профессии (еще два года предстояло учащимся слушать курс радиологии в Институте радия), Мари вновь отдается страсти всей своей жизни – физике. Мари уговаривают написать книгу «Радиология и война». В ней она превозносит благо научных открытий, их общечеловеческую ценность. Трагический опыт войны дал ей новые основания для преклонения перед наукой.