Мария Магдалина

Можно самому сомневаться в ценности некоторых предписаний закона, но нельзя эти сомнения выносить народу. Наш закон подобен пряже: распорешь в одном месте — распадется все, а вместе с ним развеется, как пыль, вся мощь Израиля. Она покоится на законе, как крепость на гранитной скале. Закон вывел народ целым и крепким из всех домов рабства. Мы утратили государство, испортили свой древний язык; дети Авраама, поколение Иакова, рассеялись по всей земле, разделенные морями и пустынями, но благодаря закону они стоят дружно, плечо к плечу, держась за руки, сильные, солидарные, вечно живучие. Из книг нашего Писания мы построили пограничную стену между Израилем и остальным миром. Если эта стена рухнет, Израиль сольется с другими народами, потонет в их водовороте бесследно. Благодаря Торе, в своем изгнании каждый верный еврей чувствует себя чужим по отношению к соседям чужеземцам, но близким к далеким башням Иерусалима. В страницах Торы заключены наша вера, наши законы, обычаи, наш образ мышления, все то, чем мы живем, чем жили и чем вечно будем жить. И кто разорвет эти страницы, тот погубит свой народ. Ездру мы справедливо называем вторым Моисеем. Ибо когда, под властью персов, стали не так строго исполняться предписания закона, наш народ стал брать себе в жены чужих женщин; невзирая на то, что эти жены и их дети уверовали в Предвечного, он, дабы спасти цельность избранного народа, неумолимо велел расторгнуть эти незаконные союзы, сурово соблюдая букву закона.

Да, Никодим, сами мы можем думать, как хотим, но когда нам надо предстать перед толпой, то мы должны говорить и действовать согласно, дабы сохранить единство народа и нашу власть над ним.

Кто такой Иисус, я еще не знаю. Сначала мне казалось, что он идет по стопам Иоанна, теперь он уклоняется в сторону. Набожная ревность слишком овладела тобой, первосвященник. Если мы отличим его званием мессита, то этот назареянин может слишком много возомнить о себе, подумает, что его особа представляет для нас слишком большую опасность. Он громит нас, мы сумеем разгромить его, надо только взяться за это соответствующим образом. Ведь легко кружить головы только галилейской простоте. Великий в Галилее, он станет малым в Иерусалиме, а если это человек способный, то мы сделаем из него софера, он умеет хорошо говорить по-арамейски, сможет объяснить Писание народу.

Никодим помолчал некоторое время, а потом сказал:

— Я полагаю, что на сегодня мы кончили, — и когда Каиафа утвердительно кивнул головой, вышел.

— Этот хлыщ становится слишком дерзким. Ты заметил, как он горячо вступился за эту негодницу? — волновался первосвященник.

— Был с ней некоторое время в близких отношениях, — спокойно ответил Анна. — И нечего дивиться этому. Молод еще, а Мария действительно необыкновенно привлекательна. У нее много друзей и покровителей, племянник Гамалиила немало потратился на нее, а, однако, защищал бы ее с таким же рвением. Ее любят все, и эту популярность можно бы использовать.

— Но как?

— Да если бы кто-нибудь, человек, неудобный для нас, как выразился Никодим, задел бы ее, то ему пришлось бы пострадать от сильных мира сего.

— Кого ты имеешь в виду? Но Анна, которому вовсе не хотелось посвящать зятя в свои планы, ответил уклончиво;

— Так, никого; я только говорю это для примера, что все на свете можно использовать.

Анна встал, простился с первосвященником и, вернувшись к себе, долго совещался со своим любимцем и верным слугой Товием. Товий утвердительно кивал рыжей головой, причмокивал, дивился мудрости своего господина и тщательно отмечал в памяти имена фарисеев, к которым надо было обратиться за помощью.

Эмаус несколько ошибся: когда он сдавал свой отчет, то Иисус уже ночевал в долине Теплых Вод, откуда на следующий день рано утром он направился в Иерусалим.

Из сопровождавших его апостолов — двух, Филиппа и Варфоломея, от отправил днем раньше к Симону, прося у него приюта: дни они намеревались проводить в городе, а на ночь приходить в Вифанию.

При этом известии необычайное оживление воцарилось в усадьбе Лазаря.

Марфа принялась печь хлеб, решив сама приготовить все к столу возлюбленного учителя. Старый, скромный домик Симона стал постепенно приводиться в порядок; даже больной Лазарь принялся за работу.

Мария, узнав от Деборы, что означают все эти приготовления, очень обрадовалась. Наконец-то она увидит того прекрасного юношу, который покорил суровое, недоступное сердце ее сестры, и поэтому она довольно неохотно приняла посланца Муция. Сначала она хотела ответить отказом, но потом, сообразив, что успеет завтра еще вовремя вернуться, незаметно для всех выбралась из дому.

Связь ее с изысканным и образованным патрицием становилась все крепче и теснее.