Мария Магдалина

Дебора дрожала от волнения. Ее продолговатое лицо с ярким египетским типом потемнело еще больше от жаркого румянца, заливавшего ее до самой шеи, ибо госпожа ее, переняв некоторые обычаи греческих гетер, допускала ее иногда к своему роскошному ложу, желая испытать в гибких объятиях обожавшей ее невольницы утонченное и нежное наслаждение.

Вздрагивая, Дебора приблизилась к ложу, и моментально угасла, видя, что розовые веки Марии снова закрылись.

С минуту продолжалось томительное молчание. Наконец, Мария сонно спросила:

- Который час?

- Уже миновала четвертая стража и тени стали короткими, - хрипло и с трудом проговорила Дебора.

- Четвертая, - лениво повторила Мария, и с наслаждением потянулась.

Легкое покрывало соскользнуло на каменный пол вместе с прядями курчавых волос, обнажив прекрасное, теплое, розовое ото сна тело, гладкие, атласные руки, круглые бедра, пышную грудь, сеть мелких голубых жилок в изгибах.

У Деборы кружилась голова от восторга, она закрывала глаза и до боли сжимала проколотое ухо, пытаясь унять волнение крови.

- Пора вставать, жарко уже верно. Я ужасно заспалась, - болтала Мария.

Полежав еще немного в задумчивости, она медленно повернулась, уткнулась лицом в подушки и вся утонула в пушистых волосах, закрывших, словно рассыпавшийся сноп пшеницы, затылок, плечи, спину и край постели.

- Собери!

Искусные, черные пальцы рабыни погрузились в светлое зарево, расправляя локоны, ловко приводя в порядок кольца цвета яркой меди. Расчесанные пряди волос вскоре превратились в один пламенный поток, отливавший золотом с переливами цвета красного дерева.

Дебора разделила этот поток на две части и стала свивать его в косы.

- Пахнут еще?

- Одуряюще.

Дебора спрятала лицо в шелковистых извивах волос и, обезумев, ничего не сознавая, стала покрывать их поцелуями, а потом прижалась пылающими губами к белоснежным плечам...

- Но! - капризно защищалась Мария, пряча в подушках прекрасные плечи, - ты щекочешь меня, чернуха!

Она весело засмеялась и стала шаловливо отталкивать прислужницу маленькой ножкой, нечаянно попала ей в грудь и воскликнула:

- Ну и здорова же ты! Груди словно тыквы! Ты, наверно, уже давно изменяешь мне; скажи, с кем?

Мария усадила рабыню рядом с собой, обвив ее своей прекрасной рукой, сиявшей словно мрамор на коричневом теле египтянки.

- Я, госпоже? - с искренним ужасом, широко раскрыв глаза, прошептала Дебора.

- Отчего же и нет? Испытай... Меня уже многие спрашивали про тебя, ты уже в летах. Полногрудая, широкобедрая, гибкая и тонконогая. Тебя охотно возьмут, хорошо заплатят, я дам тебе приданое, и иди в свет...

- Никогда!

- Ну, скажите, какая привязанность. За что?.. Разве я уже так добра к тебе? Помнишь, как я избила тебя сандалиями, а тут, - она показала на шрам на руке, - у тебя еще остался знак от моей шпильки...

Дебора прижалась губами к израненному месту и, покрывая его поцелуями, твердила:

- Бей меня, терзай, мучь до крови - я хочу, я люблю...

- Любишь, - задумалась Мария, - странно, я также люблю, но немного. Я не знала раньше этого. Но как-то однажды сладострастный Катуллий, когда я довела его до безумия, стал хлестать меня моими же косами. Сначала мне было очень больно, а потом я ослабела. Каждый удар страшно возбуждал меня, красные полосы палили меня, словно железные, огневые обручи. Я укусила тогда его до крови соленая и липкая... Люблю дразнить юношей, для того и существуют эти животные. Но издеваться над тобой! Вскоре ты сама станешь жертвой их лошадиной силы и грубых объятий.

Дебора дрожащими пальцами стала укладывать кудри Марии в высокую прическу, согласно греческой моде, с одинаковой ловкостью действуя как правой, так и левой рукой. Работала она довольно долго, так как волосы Марии были весьма своевольны, а она не любила носить много перевязок, предпочитая им одну только сетку из тонкой золотой проволоки.

Когда рабыня кончила, Мария подошла к дорогому зеркалу из полированной меди и залюбовалась сама собой.

В высокой прическе, словно в золотом шлеме, она выглядела действительно великолепно, напоминая олицетворенную богиню победы. Долго и с восхищением присматривалась она к своему отражению, наконец, торжествующая шаловливая улыбка появилась на ее губах, обнажив мелкие, ровные, словно жемчуг, зубы.

- Морщинка!.. Смотри, у меня морщинка, - притворялась Мария испуганной, показывая Деборе очаровательную складочку на точеной шее, - а тут темное пятнышко, - указывала она на прекрасную родинку на левом плече.

Между тем Дебора надушила воду в бассейне благоуханиями, но Мария не захотела купаться, а велела сделать обливание и затем вытереть себя досуха грубой тканью.

Обмывая госпожу, Дебора рассказывала ей все окрестные новости, говорила, кто спрашивал о ней, сообщила о подарке, присланном молодым Нетейросом, сыном богатого Сомия. Это был бронзовый подсвечник, изображавший танцовщицу, стоявшую на голове. Ноги служили подставкой для лампочки. Мария весело смеялась над остроумной выдумкой и восхищалась мастерской работой ювелира.