Мария Медичи

В конце сентября оба лагеря готовились к войне. Но в Париже народ не скрывал своих чувств: десятитысячная толпа взяла штурмом особняк маршала д’Анкра на улице Турнон и разграбила его, а затем разрушила здание до основания. Никогда еще ненависть к Кончини не была так велика.

Последние волнения

Принцы считали, что у них недостаточно сил, чтобы сопротивляться королевской армии, поэтому предпочли путь переговоров: герцог де Гиз никак не мог выбрать свой лагерь и не скрывал своего желания сыграть роль миротворца; герцог де Буйон был решительно настроен идти до конца, но ему нужно было выиграть время; 24 сентября с согласия других принцев Гиз вернулся ко двору с требованиями разрешить укрепить некоторые гарнизоны герцогов Майеннского и Вандомского; требования практически полностью были удовлетворены. Кончини укреплял города в провинции и собирал валлонских и немецких наемников.

Победу Марии Медичи можно было бы назвать полной, если бы герцог де Невэр не упорствовал в своей враждебности: не помогли даже дипломатические способности посланного к нему Ришелье. Мария выступает за применение силы и увольняет министров, отказавшихся ее поддержать: 25 ноября было создано новое «правительство Кончини», где одним из министров стал Ришелье. Маршал д’Анкр тем временем добился возмещения ущерба, нанесенного ему в результате разграбления его особняка, и вел себя с невероятной наглостью по отношению к принцам, требуя возведения маркизата Анкр в ранг герцогства-пэрства. Он решил также помириться с герцогом де Гизом.

Терпение Марии лопнуло: она решила покончить с затянувшимся мятежом. По этому случаю правительство составило список сумм вознаграждений, полученных принцами с момента смерти Генриха IV.

Это, естественно, никак не могло понравиться принцам, и герцог де Майеннский попытался помешать оглашению этого списка в городах, ему подчиненных. 31 января принцы направили королю письмо, в котором отвергли обвинения, выдвинутые в адрес принцев, и назвали единственным виновником разграблений королевских финансов маршала д’Анкра, после чего принялись укреплять свои города и собирать вооруженных дворян. В итоге бунт не только не пошел на убыль, а наоборот, усилился.

Королевское правительство продемонстрировало свою власть, начав военные действия. Мятежники были полностью изолированы: князья-протестанты из Германии отказали в поддержке Буйону, а Голландия и Англия заверили правительство Парижа в своей поддержке. Казалось, бунт принцев будет быстро подавлен. Но военные действия приостановили в результате убийства Кончини, по распоряжению Людовика XIII, 24 апреля 1517 года, что стало концом семилетней власти Марии Медичи.

Обобранная страна

Какими бы ни были позитивные моменты регентства Марии Медичи, скандальность и злоупотребления ее правления стали причиной ее падения и способствовали созданию у будущих поколений малопривлекательного образа режима интриганов и недобросовестных государственных мужей.

Когда Мария Медичи стала королевой-регентшей, она решила, что в новом положении ей будет недостаточно 400 000 ливров годового бюджета, установленного еще Генрихом IV. Кроме этого, она потребовала причитающееся ей наследство, оставленное мужем, — еще 150 000 ливров. Вскоре ее обуяла страсть к покупке поместий и земель, которые приносили доход около 100 000 в год. Но и этого оказалось мало. Мария сделала постоянным источником дохода поступления от откупных ведомств и пошлины на «ярмарки и доманиальные». В итоге ее годовой бюджет составил 820 000 ливров: за два года Мария Медичи более чем удвоила бюджет, составленный для нее Генрихом IV. Личный бюджет королевы составлял 4–5 % годового дохода королевской казны.

Но чем больше она получает денег, тем усиливается дефицит в ее финансах: рекордным стал 1614 год — расходы составили 1 818 057 ливров при 820 000 ливров дохода!

Куда же утекали деньги королевы? Прежде всего, на выплату долгов, появившихся еще во времена Генриха IV, которые Мария Медичи не смогла выплатить из-за препятствий, которые ей чинили сам Генрих и Сюлли. Затем строительство замка Монсо и Люксембургского дворца. Но большая часть денег уходила на подарки и драгоценности: в 1613 году только на драгоценности она потратила 100 000 ливров.

Наконец, некоторые суммы передавались королеве лично в руки «для наших срочных и тайных дел, о которых мы не хотим заявлять», всего за 1611, 1612, 1613 годы — 9 600 000 ливров. Это были деньги, отложенные королевой на «черный день», которые она потом переправила в Германию, Испанские Нидерланды и Голландию.