Мария Склодовская-Кюри

Поэтому Казимир был уверен в том, что родители благословят этот союз. Но каково же было его разочарование, когда они категорически запретили даже думать об этом браке! Отец разразился гневным монологом, мать едва не лишилась чувств.

Как он посмел думать о браке с девицей, у которой нет ни гроша, которая работает «в людях»! Она не из их круга, и Казимир должен выкинуть из головы мысли о ней и о свадьбе!

И Казимир послушно выкинул эти мысли из головы, не подумав о том, как же теперь вести себя Мане.

Конечно, для девушки лучшим выходом стал бы немедленный отъезд домой — это уберегло бы ее от болезненного удара по самолюбию, да и просто от многих вечеров отчаяния. Но сделать так она не может — ведь надо же отсылать деньги Броне в Париж. И Маня остается в Щуках. Она по-прежнему занимается с детьми, много читает. Да, ей запрещено видеться с Казимиром, да, хозяева теперь расположены к ней куда менее тепло. Хорошо хотя бы, что особого объяснения со старшими Зоравскими удалось избежать.

Он струсил

В семье Зоравских Маня проработала гувернанткой три года. Это было очень тяжелое для девушки время, и она сильно изменилась: замкнулась в себе, старалась меньше общаться с окружающими, даже с Бронкой перестала болтать по-приятельски. Мария проходит мимо старших Зоравских, опустив голову. Они — чужие. Они унизили ее. Они заставили Казимира предать…

Обманутая любовь, разрушившиеся надежды получить дома высшее образование и постоянная нехватка денег заставляют Маню забыть о собственной судьбе. Она беспокоится о каждом члене семьи, живет их радостями и горестями, общается с ними посредством все более обширных писем. Нет, она не жалуется на свою жизнь, она пытается дать совет, помочь найти выход. Ее желания вполне понятны и объяснимы: пусть не она сама, но хотя бы ее родные должны жить как можно лучше.

1886 год. Мария пишет отцу:

«Раз и навсегда пусть милый папа перестанет огорчаться тем, что не может помогать нам. Недопустимо, чтобы наш отец жертвовал ради нас еще чем-нибудь сверх того, что он уже дал нам. Мы получили хорошее воспитание, прекрасное образование и неплохой характер. Таким образом, пусть папа не унывает: мы не пропадем. С моей стороны я буду навек признательна своему горячо любимому отцу за то, что он сделал для меня, а сделал он неизмеримо много. Только одно меня огорчает — что мы не в состоянии ответить ему тем же. Мы можем лишь любить и почитать его, насколько это в человеческих силах…»

9 марта 1887 года. Письмо брату Юзефу: