Мария Склодовская-Кюри

Огромное влияние на духовное развитие и внутренний мир малышки Мани оказывало общение с природой, особенно во время летних каникул. У Склодовских было много родственников в разных частях Польши, и поэтому, несмотря на скромные возможности, дети проводили каникулы в деревне – то в одном, то в другом уголке страны.

Дома у Склодовских, связанных с просвещенной средой и обучением юного поколения, царили благоприятные условия для развития молодого поколения.

Старший брат Марии Юзеф вспоминал, что отец следил за здоровьем и физическим развитием детей и их занятиями. Даже когда они играли, он старался, чтобы игры содержали элементы разных знаний. По детской комнате были разбросаны картонные фигурки самых разных форм – дети сами их раскрашивали, а потом, под руководством отца, составляли из них континенты, моря и океаны, города, реки и горы. Легко можно представить, как выглядела детская после таких уроков, к примеру географии.

Мария с раннего возраста проявляла большую любовь к чтению. Миром волшебных грез и загадок был для малышки Мани отцовский кабинет: здесь царили образцовый порядок и чистота.

И снова обратимся к рассказу Евы:

«Рабочий кабинет ее отца – самая красивая комната в квартире семьи Склодовских, во всяком случае самая интересная для Мани. Большой французский секретер красного дерева и кресла эпохи Реставрации, крытые неизносимым красным бархатом, внушают ей почтение. Все эти вещи такие чистенькие, так блестят! Когда Манюша подрастет и пойдет в школу, ей отведут место за большим отцовским письменным столом, вокруг которого все дети усаживаются после обеда и готовят уроки к завтрашнему дню. В глубине кабинета на стене висит величественный портрет какого-то епископа в массивной золоченой раме, приписываемый, впрочем, только Склодовским, кисти Тициана, но Маню он не очень привлекает. Гораздо больше занимают ее часы на бюро – блестящие, пузатые, отделанные ярко-зеленым малахитом, а также столик, привезенный из Палермо в прошлом году ее двоюродным братом: верхняя плоскость столика служит шахматной доской, причем клетки сделаны из разноцветного мрамора с прожилками. На этажерке стоит саксонская чашка с изображением добродушной физиономии Людовика ХVIII. Мане тысячу раз твердили, чтобы она даже не прикасалась к этой чашке, поэтому она старательно обходит этажерку и останавливается перед самыми дорогими и милыми ей вещами.

Это, во-первых, стенной барометр с позолоченными стрелками на белом циферблате. По определенным дням отец прилежно его чистит и выверяет в присутствии детей.

Во-вторых, витрина, где на полках лежат какие-то удивительные изящные инструменты. Тут и стеклянные трубки, и весы, и образцы минералов, и даже электроскоп с золотым листком. В былое время учитель Склодовский носил эти предметы на свои занятия. Но с той поры, когда правительство распорядилось сократить количество уроков, отведенных на естественные науки, витрина заперта.

Маня не может представить, для чего нужны все эти так волнующие ее игрушки. Однажды днем, когда она разглядывала их, встав на цыпочки, отец сказал ей, что это фи-зи-чес-ки-е при-бо-ры. Смешное название!

Она запомнила его, так как никогда ничего не забывала, и, бывая в хорошем настроении, повторяла нараспев это потешное название».

Двойная жизнь

Мария учится легко и с удовольствием. Ее успехи радуют родителей. Вместе со старшей сестрой Элей Маню переводят в частную школу мадам Сикорской, находившуюся ближе к дому. Девочка поступает в класс, где учатся девочки на два года старше ее. У Мани замечательная память. Вот только один пример: как-то она забыла сделать домашнее задание – выучить наизусть большой отрывок из поэмы Шиллера «Кольцо Поликрата». Но за две десятиминутные переменки она без усилий выучила достаточно трудный немецкий текст!

И в этом же пансионе Мария вновь сталкивается с тем, что приходится вести двойную жизнь только для того, чтобы, говоря современным языком, не подставлять себя и своих близких. Конечно, это нехорошо, но такое поведение учило находчивости в трудные минуты, хладнокровию, спокойствию и умению противостоять жестоким обстоятельствам.

А все дело было в том, что в пансионе Сикорской вместе с дозволенными предметами преподавались и явно «недозволенные» (преподавались, конечно, нелегально) – польский язык и история Польши. Понятно, что это сурово преследовалось властями.

Бывало, что во время таких «незаконных» уроков вдруг заявлялись нежданные контролеры. Инспекторы проверяли успехи учениц по любимым властями предметам (которые не имели ничего общего с настоящими знаниями и были просто политикой): к примеру, следовало привести родословную царствующего дома, а это не только имена и отчества членов царской семьи, но и их официальные титулы.