Мария София: тайны и подвиги наследницы Баварского дома

Наконец, спустя четыре месяца в прессе анонсировали прибытие в Марсель в семь часов вечера испанского фрегата[232], который доставит молодую королеву и ее подданных. Ее Величество дала понять, что хочет сохранить строжайшее инкогнито, чтобы избежать демонстраций, которые не могли не состояться. Виттельсбахи проезжают весь город, добираясь до железной дороги, где они забронировали два вагона, чтобы вернуться в Баварию. После прибытия на вокзал Сен-Шарль около десяти часов вечера дам сопровождают в зал хранения багажа, чтобы избавить их от общественного любопытства в салоне первого класса. Бедная герцогиня де Сан-Чезарио взяла на себя все расходы. Приняв ее за городскую даму, уполномоченные по вопросам безопасности отстранили герцогиню от государыни, из-за чего она с трудом смогла присоединиться к делегации[233].

Лион, Страсбург, Женева… 7 июля 1862 года путешественники прибыли в Мюнхен. Там Марию Софию ожидал восторженный прием. Население не устает приветствовать ее, из-за чего ей приходится несколько раз выходить на балкон королевского дворца рука об руку с королем Баварии, счастливым и гордым славой своей молодой родственницы и преданностью своего народа[234].

Но вот в немецкой газете Neue Augsburger Zeitung высказывают удивление по поводу неожиданного приезда императрицы Елизаветы в Поссенхофен. Позднее об этом рассказывает графиня Лариш…

В мгновение ока герцогская обитель превращается в голубятню, полную птиц, несущих ценные новости. Сисси и австрийский император собственной персоной[235], а также герцог Баварский Максимилиан, четверо его братьев и сестер Виттельсбах[236] внезапно собрались вместе. Суматоха царит на берегах Штарнберга; хаотичное, тревожное возбуждение, похожее на то, что заставляет бабочек лететь на свет, который сожжет их крылышки. Мария София заглянула к врачу герцогской семьи во время своей остановки в Мюнхене. Доктор Генрих Фишер обнаружил, что Мария София ждет ребенка, и от этого у нее перехватило дыхание. Флегматичный отец Виттельсбах ограничился фразой:

– Ну, полно, такое случается. Ничего нового!

Увы, его дочь сообщила о своем бесповоротном решении больше не возвращаться в Рим. Если она родит бастарда, если к тому же она бросит своего мужа, узурпатор Виктор Эммануил будет потирать руки. Тогда у Бурбонов не останется никаких шансов снова занять трон Неаполя. Это печальное событие ставит под сомнение будущее Италии, интересы императора Франца Иосифа, уже и так подавленного триумфом пьемонтского короля, могильщика австрийской Италии[237], уязвляет интересы Его Святейшества. Единственный выход из этой ситуации – замять дело, скрыть беременность и добиться от королевы, чтобы она вернулась в святой город как можно скорее после родов, как будто ничего не произошло.

А до тех пор необходимо срочно успокоить европейскую прессу, которая уже распространяет слухи и с растущим подозрением комментирует странствия беглецов. Уже в августе Людвиг Вильгельм, старший брат Виттельсбахов, отец графини Лариш, мобилизован, чтобы сопровождать свою сестру в Бад-Зоден, маленький отдаленный городок с населением в тысячу пятьсот душ, расположенный на южных склонах Таунуса. Она проведет там пять недель на лечении. Железистые воды этого курорта известны способностью исцелять простудные заболевания, пневмонии, коклюш и плевриты. Дело сделано! Королева Неаполя внезапно стала слишком слаба, чтобы терпеть римскую духоту. Такова будет официальная версия[238].

Затем следует длинный дипломатический балет, чтобы преодолеть ее сопротивление. Она должна вернуться в Рим!

Ее муж послал к ней принца Пиньятелли Данти[239]. Злые языки говорят, что неаполитанский монарх был бы не сильнее опечален, чем обычно, когда снова увидел бы эту прекрасную незнакомку в Квиринале на берегу озера Альбано[240]. Римляне разглядывают его каждый раз, когда он появляется в театре. Большинство бы ничего не заметили, если бы он все так же нервно не теребил свои усы. Тем не менее Франциск глубоко тронут отъездом своей жены. Папа сказал о нем:

– Бедный молодой человек, он очень переживает.

В Римской курии все жалеют этого несчастного, который собирается переехать холостяком в свои новые апартаменты во дворце Фарнезе[241]. Через несколько недель, 31 декабря 1862 года, покинутый муж напишет в своем дневнике: «Год, который подходит к концу, был печальным и тревожным»[242].