Мария, тайная жена

У первого пути были определенные преимущества. В монастыре генерал с кузеном могли с относительным комфортом подождать, пока монсеньор де Туаси или кто-нибудь еще в конце концов не одолеет де Пуанси. Второй путь как будто вообще не сулил каких-либо преимуществ.

Рассматривая альтернативные возможности, Сент-Обен заметил:

— Если мы сдадимся, откуда нам знать, как с нами поступит господин де Пуанси?

— Когда я говорил о сдаче, — ответил генерал, — то имел в виду вовсе не господина де Пуанси, а капитана Томаса Уорнера. Ведь он офицер, моряк и губернатор.

— А если он передаст нас де Пуанси?

— Придется рискнуть. Но я не думаю, чтобы человек таких моральных качеств, как Уорнер, обошелся подобным образом с пленными нашего звания, обратившимися к нему в поисках защиты.

И вот вечером на третий день скитаний дю Парке и Сент-Обен направились в сторону Бастера, намереваясь попросить убежища в расположенном рядом монастыре капуцинов. Найти его не составило труда, поскольку здание возвышалось на холме, а его деревянную колокольню было видно издалека. Однако по мере приближения к городской черте они обнаружили, что его улицы по-прежнему патрулировали солдаты, которые заходили в дома и расспрашивали о беглецах. Для генерала явился неприятной неожиданностью тот факт, что, по всей видимости, де Пуанси знал об их присутствии на острове и организовал на них настоящую охоту.

Дю Парке и его кузен благоразумно переждали, пока дозорные не закончат обход и не уйдут со своими фонарями в форт. Затем под покровом темноты они прокрались к монастырю. Но здесь их постигло новое жестокое разочарование. Хотя сама монастырская территория не патрулировалась, в непосредственной близости находилось столько дозорных, что подойти незамеченным к воротам монастыря было абсолютно невозможно. Мятежный генерал-губернатор, очевидно, предусмотрел все варианты и ходы.

— Послушай, кузен, — проговорил Сент-Обен с напускной веселостью. — Нам, мне кажется, не остается ничего другого, как пойти по второму пути и сдаться на милость капитана Томаса Уорнера.

— Боюсь, что ты прав!

И было не менее ясно, что делать это нужно немедленно, не откладывая в долгий ящик. Когда де Пуанси преследовал их буквально по пятам, долго раздумывать не приходилось. Генерал и капитан пересекли разграничительную линию между французским и английским секторами и, заприметив английского караульного, почти с чувством облегчения сдались ему, попросив доставить их к капитану Уорнеру.

Как только они переступили порог форта, караульный позвал нескольких своих товарищей, которые, обступив пленников, с подозрением разглядывали их. Рядом с безупречной красной формой солдат дю Парке и Сент-Обен являли собой особенно жалкое зрелище. Вскоре к ним присоединился офицер, и, окидывая пленников взглядом с головы до ног, с нескрываемым отвращением и презрением спросил по-английски:

— Вы французы? Враги монсеньора де Пуанси, я полагаю. Вы непременно будете наказаны. Кто вы такие? Вы офицеры?

— Сэр, — ответил дю Парке учтиво, — мы просим вас лишь об одном: сообщить капитану Уорнеру, что генерал дю Парке, губернатор, сенешаль и сеньор Мартиники, явился просить покровительства для себя и своего кузена капитана Сент-Обена.

И хотя генерал говорил на довольно ломаном английском языке, офицер отлично его понял и, пораженный, несколько отступил назад, чтобы лучше рассмотреть неожиданно попавшую к нему ценную добычу. Дю Парке заметил, как по его лицу проскользнула тень сомнения.

— Прошу вас, сэр, — проговорил генерал, которого покоробило бесцеремонное разглядывание, — вести себя как истинный джентльмен и поскорее доложить капитану о нас.

Какой-то момент офицер все еще пребывал в нерешительности, но потом все-таки послал солдата известить сэра Томаса. Ожидая его возвращения, офицер ни на секунду не спускал глаз со своих пленников.

К глубокому удивлению генерала, солдат вернулся не с капитаном Уорнером, а с приором Коксоном.

— Генерал! — воскликнул священник с притворным сочувствием. — В каком достойном сожаления положении я застаю вас!

— Сударь, — сказал дю Парке решительно, — военная фортуна обернулась против нас. Но по крайней мере мы не попали в руки противника. Поскольку хорошо вам известный человек — изменник и бунтовщик, выступивший против королевской власти, мы сочли за лучшее просить покровительства у капитана Уорнера, а не сдаваться де Пуанси.

— Сын мой, — сказал приор, — капитану о вас доложили. Он, я надеюсь, согласится принять вас.

Несколько откинувшись назад, священник внимательно посмотрел на потрепанную одежду пленников, и на его лице появилось выражение брезгливости.

— Но вы не можете пожаловать к нему в таком виде. В грязных и пыльных платьях.

— Вы забыли упомянуть еще и дыры, — съязвил дю Парке. — Грязь, пыль и дыры — непременный атрибут военной формы храбрых воинов, сражающихся в здешних местах. Скитания по окрестным колючим лесам не проходят бесследно.