Мария в поисках кита

Лулу — чудный мальчуган с реликтовой французской рекламы бисквитов «Lef`evre-Utile». Что это за фирма и что это за бисквиты, я и понятия не имею, выпускались они еще в Первую мировую. Винтажная жестянка с Лулу была украдена ВПЗР из маленького магазинчика в Барселоне. Не знаю, стоило ли рисковать репутацией из-за десятиеврового Лулу? ВПЗР считает, что стоило, один орден на его рисованной цыплячьей груди стоит дороже. Вроде бы это легендарный CROIX DE GUERRE — военный крест 1915 года. Но не исключено, что и медаль «От благодарной Франции» неизвестно какого года. Во всем остальном Лулу — самый обыкновенный мальчик, хотя и чуть более умилительный, чем следовало бы. Белый беретик, красно-синяя пелеринка (о, эти национальные цвета!), высокие ботиночки на шнуровке и корзинка с печеньем в руках. Лулу жрет бисквит и смотрит на тебя таким проникновенным взглядом, что хочется сделать для него все возможное и невозможное: купить радиоуправляемую модель яхты Абрамовича, усыновить, впихнуть в Йель по достижении призывного возраста и переписать всю зарубежную недвижимость на его имя. Хорошо, что у меня нет зарубежной недвижимости и желания кого-либо усыновлять: случился бы конкретный попадос!

А включить Лулу в контексте ВПЗР означает только одно: скроить такую физиономию (она это умеет!), что сразу хочется… см. выше!

При этом глаза ВПЗР становятся круглыми, как у птицы, и на самом их дне блестит влага. А я прямо-таки вижу белый беретик, пелеринку и ботиночки с почему-то развязанными шнурками. Ах ты мой зайчоныш, ну кто о тебе еще позаботится, как не я?! И шнурки завяжем, и висюльку на груди протрем (не военный крест, а Орден Почетного Легиона, на меньшее ВПЗР не согласна). Но в этот раз она идет даже дальше, чем обычно: влага поднимается метра на четыре выше ориентира и готова вот-вот выплеснуться из глаз.

— Хочешь оставить меня, Ти? — голосом, не предвещающим ничего хорошего, спрашивает ВПЗР.

— Нет.

— В момент, когда ты больше всего нужна?

— Никто не собирается вас оставлять…

— Подгадала случай, чтобы воткнуть нож мне в спину?

— И не думала…

— Куснуть руку, дающую тебе кусок хлеба?

— Да что вы в самом деле!..

— Это ведь предательство, Ти. Самое настоящее предательство. Думаешь, я не знаю, какие переговоры ты ведешь у меня за спиной? Ты давно хотела переметнуться к…

Тут ВПЗР ошарашивает меня именем, хорошо известным в писательских и читательских кругах. Популярная беллетристка, тиражи которой на несколько порядков выше, чем у ВПЗР. ВПЗР считает беллетристку конченой графоманкой и жаждет ее публичной казни у фонтана перед Большим театром: чтобы другим неповадно было писать дрянные книжонки. Эту беллетристку я видела в гробу (из красного дерева с позолоченными ручками), а она… Она вряд ли знает о моем существовании! И уж тем более вряд ли нуждается в моих услугах: у нее и так все шоколадно.

— Это полный идиотизм, — стараясь держать себя в руках, говорю я. — Ни к кому я не собираюсь переметнуться.

— Хочешь променять Служение Таланту на Служение золотому тельцу? — В умении взводить себя на пустом месте ВПЗР нет равных.

— Не хочу.

— Тогда почему ты отказываешься от Талего? Он на сегодняшний момент и есть краеугольный камень Служения Таланту.

Ну вот и наступил последний акт supermelodramы: Лулу-ВПЗР плачет. Натурально — плачет! Тихие слезы падают на пелеринку, на орден, на корзинку с бисквитами «Lef`evre-Utile» и на сам бисквит, торчащий из лулу-вэпэзээровского рта. Каким образом подмоченным оказывается еще и беретик — уму непостижимо… Supermelodrama, одним словом, разыгравшаяся при этом исключительно в моем жалостливом воображении.

— Ну хорошо, — ломаюсь я. — Поеду с вами на этот гре… прекрасный остров. И побуду, пока все не наладится. Такой вариант устроит?

— Более или менее, —

слезы ВПЗР моментально высыхают, и малыш Лулу снова отправляется к себе, на Первую мировую, за очередным орденом/медалью: на этот раз — за Верден. Чтобы снова появиться, когда призовут полковые трубы ВПЗР. Мне же эти самые полковые трубы весело наигрывают: «Ты попала, Ти! В очередной раз — попала!»

Чтобы закрепить достигнутое, ВПЗР обещает мне золотые горы: походы по мадридским магазинам на обратном пути (ребахосовскую разницу в цене она обязуется возместить из собственного кармана), как минимум два дня в «El Court Ingles'e», [8]а лучше — три!.. Любую вещь из десигуалевской коллекции, на которую я только ткну пальцем (опять же — за счет средств работодателя). И даже поездку на Мальдивы в обозримом будущем. И поездку на Гибралтар. И поездку в Доминикану. Убив на перечень грядущих благ минуты три, ВПЗР плавно возвращается в день сегодняшний, вернее — завтрашний, где ее подстерегает благословенный Талего.

Остров ее жизни.

— Меня ждет прорыв! — ВПЗР даже подпрыгивает на стуле. — Чувствую, что напишу там лучшую свою книгу! Этот остров не такой, как все другие острова!

— Как будто вы были на других островах!