Мария в поисках кита

— Мне нужно позвонить в Мадрид! Я воспользуюсь вашим телефоном… Сколько эго будет стоить?

Никакого ответа. Тогда кто открыл дверь? Неужели снова — инициатива «неподражаемого автора интеллектуальных квестов и триллеров-шарад», как величают ВПЗР малахольные девицы из пиар-отдела?

Примечание: Сходное определение внесено во все каталоги и классификации авторов, лишь слово «неподражаемый» заменено на «оригинальный». Тоже не бог весть что, куда лучше (по мнению ВПЗР) звучало бы«невъебический»«космический»«наше всё»— чего уж тут жаться и мяться — «классик жанра».

Массивный телефонный аппарат, стоящий на прилавке, заинтересовал бы ВПЗР. Настолько, что она наверняка подумала бы о его экспроприации. Тяжелая трубка, медный диск, подставка из красного дерева — все это, несомненно, подпадало под категорию «произведение искусства». Но я отнеслась к аппарату так, как и должно было отнестись в нынешней ситуации, — как к утилитарному средству для достижения цели. Сняв трубку, я приложила к ней ухо.

Телефон молчал. Ни единого гудка. Тишина в мембране расстроила меня еще больше, чем магазинное безмолвие. Нет, «расстроила» не то слово, я была близка к отчаянию! И с чего я вообще взяла, что этот аппарат — рабочий?

Да нет же, он — рабочий! Должен быть рабочим, обязан, — вот и провод от него спускается куда-то вниз!..

Страстно желая поверить в невозможное, в неожиданную удачу, я принялась стучать по рычагу, как сумасшедшая, и дуть в трубку. Все эти манипуляции не приблизили меня к Игнасио Фариасу ни на миллиметр.

Зимняя лавка Анхеля-Эусебио не очень сильно отличалась от летней, насколько я смогла ее запомнить. Тот же набор товаров, которые бойко идут в туристический сезон: посуда, трикотаж, головные уборы, шлепанцы и сандалии самых разнообразных видов и размеров; пляжные зонтики и полотенца, бамбуковые циновки (срок службы — две недели активного использования), мягкие игрушки, надувные круги и матрасы, доски из пенопласта, — интересно, найдется ли кретин, который купит здесь матрас с пляжным зонтиком, чтобы потом тащить их на побережье?.. Отдельный стенд занимали аляповатые китайские магниты на холодильник, еще один — солнцезащитные очки. А вот и то, чего не было летом: стойка с книгами!

Книг было немного, все — в мягких переплетах, испанские издания мировых бестселлеров: я обнаружила Дэна Брауна, Синди Шелдона и Паоло Коэльо. Для этой злосчастной стойки ВПЗР уж точно не пожалела бы яда, слюны и саркастических замечаний, почему я все еще пытаюсь просчитать все ее возможные реакции? Почему я все еще думаю о ней? Нас больше ничего не связываетЗахламленная лавчонка со всем ее бесполезным содержимым подозрительно похожа на питерскую квартиру ВПЗР — вот почему! В разное время ВПЗР собирала:

— керамических коров (бросила, когда несколько из них разбилось едва ли не в одночасье, разве это не знак свыше?);

— керамических кошек (бросила, когда узнала, что такие же собирает один из злодеев-издателей, во время последней встречи тыкавший ей в нос заоблачными тиражами писателя Сорокина, чтоб ему пусто было, гению самопиара!);

— морские раковины (бросила, когда узнала, что такие же собирает кто-то из её литературно-критических врагов рангом не ниже писателя Быкова, чтоб ему пусто было, пакостному жрецу зомбоящика!);

— антикварные музыкальные шкатулки (бросила, когда узнала, что все шкатулки, за исключением одной-единственной, ни разу не антикварные, сплошной новодел, произведенный кустарными артелями Бомбея);

— антикварные ножи и стилеты (коллекция из трех штук выглядит убого, но старинное холодное оружие стоит баснословных денег, а ВПЗР вечно душит жаба. Вот и приходится ждать, когда ее, совершенно бесплатно, наградят именной шашкой за особые заслуги в литературе ).

Были еще курительные трубки, бонсаи, кальяны, барометры-анероиды, музыкальные инструменты и палочки для еды, занимавшие, в отличие от кальянов и инструментов, минимум места. Ах да — телефоны! Числом три, не такие старинные и вычурные, как здешний: в лучшем случае — времен культа личности. Ни один не работает, для этих утилитарных целей существует вполне современная трубка… Что, если и здесь есть современная трубка?

Но где ее искать?

Не в магазине, а в жилых помещениях, ведь Анхель-Эусебио где-нибудь да обитает!..

Прямо за прилавком находилась дверь, и дверь эта была широко распахнута. Поколебавшись секунду, я переступила ее порог и оказалась в сумрачной маленькой прихожей. Слева от меня оказался комод, высокий и узкий, а справа — крутая деревянная лестница. Где-то наверху, на втором этаже, мерно тикали часы.