Мария Валевская

Отсутствие воспоминаний о генерале Бенедикте Юзефе Лончиньском может объяснить и тот факт, что полковник Теодор Юзеф Марцин Лончиньский пережил старшего брата почти на двадцать лет. Я по своему опыту знаю, что братьев, если у них одна профессия, часто путают друг с другом.[2] Так несомненно было и с двумя офицерами Лончиньскими. Когда старший умер, не оставив потомства, вдали от дома, младший невольно мог унаследовать вместе с состоянием и часть его биографии. Неизвестно даже, так ли уж невольно. Полковник французской армии Теодор Лончиньский, вопреки мнению большинства биографов Валевской, никогда не служил в польской армии, а должность адъютанта при гофмаршале Дюроке не давала ему особых возможностей отличиться в боях. По-видимому, он и не имел ничего против того, что на его счет отнесли боевые заслуги покойного брата, особенно заслуги в легионах. В преданиях, унаследованных последующими поколениями Лончиньских, различия между братьями все больше стирались, в конце концов они стали одним лицом. Об этом говорит портрет, воспроизведенный в известном альбоме Эрнеста Луниньского «Наполеон». На портрете изображен молодой человек в мундире капитана 3-го батальона Первого итальянского легиона. Капитан довольно красив, но не производит впечатления человека симпатичного. Лицо слегка обрюзглое, глаза угрюмые, чувственный рот и сильная нижняя челюсть. Сразу видно, что молодой человек был в жизни порядочным бурбоном и очень не любил, когда ему перечили. Под портретом озадачивающая подпись: «Теодор Юзеф Марцин Лончиньский (1786–1842). Портрет из семейного собрания». Далее следует краткая информация, удивительнейшим образом смешивающая данные двух братьев. Репродукцию портрета вместе с этой информацией издатель альбома получил от потомков Теодоря.

Но информация фальшива. На портрете не Теодор, а Бенедикт Юзеф Лончиньский, так как именно он в 1798 году был капитаном 3-го батальона Первого итальянского легиона. Теодору тогда было 12 лет.

Мы никогда точно не узнаем, в чем провинился старший Лончиньский. Но наказали его безжалостно. Из семейных хроник вычеркнули его имя, отняли даже лицо.

Остался только один прочный след – могила на кладбище под Щавно, в Нижней Силезии. Впервые побывав в 1945 году на западных землях, я обнаружил могилу поляка наполеоновской эпохи и описал ее в одном варшавском журнале. Пользуясь случаем, я установил обстоятельства смерти Бенедикта Юзефа Лончиньского, хотя не знал еще, что речь идет о родном брате Валевской. Оказалось, что в заключительной фазе наполеоновской эпохи, в битве при Фершампенуазе, происшедшей 22 марта 1814 года, бригадный генерал Бенедикт Юзеф Лончиньский попал в плен к пруссакам. Спустя три года, когда он возвращался на родину во главе последней группы польских солдат, в конце 1817 года (именно в то самое время, когда Валевская умирала в Париже), он тяжело заболел во Вроцлаве воспалением легких и пролежал несколько месяцев в тамошних госпиталях. Потом его отправили на излечение в Зальцбрунн (ныне Щавно-Здруй), где он и умер в 1820 году.

Недавно Амелия Лончиньская из Познани прислала мне точное описание надгробия своего предка на кладбище под Щавно. Вот полный текст эпитафии старшего брата Валевской:

БЕНЕДИКТ ЮЗЕФ ЛОНЧИНЬСКИЙ

бригадный генерал Польских войск, кавалер Польского Воинского креста, офицер Почетного легиона, командор ордена Обеих Сицилии

умер, пребывая на водах в Зальцбрунне августа 7-го дня 1820 года, жития его было 43 года.

Коль поляк волей рока будет в этих местах,

Пусть почтит он слезою сородича прах:

Он лелеял любовь и к добру и к Отчизне,

Сил для них не щадя, сократил годы жизни.

Вот пока что и все о братьях Марии – пора заняться и ею самой. Старшая из дочерей супругов Лончиньских, она родилась 7 декабря 1786 года в Бродно под Кернозей.[3] Внешние ее достоинства довольно рано обеспечили ей восторженных поклонников. Известный писатель и экономист Фридерик Скарбек, который мальчиком часто бывал с матерью у соседей в Кернози, говорит в воспоминаниях, что в его памяти навсегда остались «редкая красота» и «невыразимая прелесть очарования» четырнадцатилетней Марии Лончиньской. Другая мемуаристка, знаменитая Анетка Потоцкая (урожденная Тышкевич), личность определенно злоязычная и недоброжелательная к Марии, в столь же лестных словах рисует ее портрет более позднего периода: «Очаровательная, она являла тип красоты с картин Грёза. У нее были чудесные глаза, рот, зубы. Улыбка ее была такой свежей, взгляд таким мягким, лицо создавало столь привлекательное целое, что недостатки, которые мешали назвать ее черты классическими, ускользали от внимания».