Марийон, вдова торговца рыбой

Марийон не нужно было оборачиваться чтобы узнать по голосу и характерной манере речи Берто Вернона, сына и по совместительству правую руку Йогана Вернона. Старший Вернон был управляющим Дивским рынком, а также занимался другой коммерческой деятельностью в городе и даже за его пределами. Все знали его как старика со скверным характером, не самыми обходительными манерами, но с фантастическим чутьем на выгоду. Берто же взял от отца только самое лучшее, он был столь же холен и обаятелен, как деятелен и проворен. Один из самых знаменитых холостяков Дивска, он успевал с удивительной легкостью вести дела своего отца. Только старожилы рынка еще помнили, как выглядел старый Вернон, но сам он уже давно предпочитал не покидать свой роскошный особняк с видом на Западное море.

У Берто же была и другая слава – слава успешного и весьма расчетливого разбивателя женских сердец. Уж не одна дивчанка проплакала все глаза, поддавшись на сладкие речи этого красивого молодого человека. Ходили слухи, что одна девушка из богатой семьи даже руки на себя наложить пыталась, то ли от неразделенной любви, то ли от бесчестья, причиненного молодым Верноном, то ли уж из ревности. Опять же местные кумушки так и не вычислили, кто именно: то ли девица Прист-Гловеров, то ли юная маркиза Керуази, когда была проездом, то ли вообще племянница самого мэра.

Поэтому, когда Берто в очередной раз влюбленными глазами глядел, то на Миленку, то на Марийон – обе только хихикали, но не поддавались на эти магические чары, какими привлекательными они ни были.

– Ох, Милена, ну царица! Красный платок на твоей очаровательной шейке – ни одна маркиза ,ни одна графиня даже близко не стояли! Уж мне поверь. – без малейшей капли брезгливости он прикоснулся губами к миленкиной руке, недавно срезавшей мякоть со свиной кости. Это движение выглядело так естественно, как будто перед ним, действительно стояла настоящая придворная дама, а не продавщица мяса в испачканном фартуке. И без того хорошенькая Милена сразу зарделась и заулыбалась.

– Мари, как всегда прекрасна! Глаза, как воды нашего Западного моря! То серые, то зеленые, чисто турмалин. – и Марийон не осталась без комплимента, но руку поцеловать не позволила, постеснялась въевшегося рыбного запаха, да чешуи.

– А зря! Такие прекрасные ручки ничем не испортишь.

– Берто, а ты чего пришел-то? Надеюсь, стоимость аренды не поднялась? – обеспокоилась Миленка.

– Да просто так, красавицы. Просто так. Посмотреть, все ли в порядке у вас, на месте ли все. Теперь побегу дальше.

И помахав молодым женщинам рукой, легко умчался дальше, ежеминутно останавливаясь, то у ларька, то у прилавка, перекидываясь парой слов то с одним, то с другим торговцем.

– Эх, – вздохнула Миленка – умасленно глядя ему вслед – Вот за такого бы, да замуж..

– Не нашего это поля ягодка – спустила ее с небес на землю Мари. – Да и потом, разве ж этот остановится когда-нибудь на одной? Всю жизнь перебирать будет.

– Ну погоди. А как же любовь? Любовь всех исправит. – недаром у Миленки под прилавком всегда лежал свеженький роман о большой и чистой любви. Сегодня, как заметила Марийон, это было сочинение известной в народе романессы Дарины Ловари «Узы страсти», на обложке которого были изображены полуобнаженные мужчина и женщина, сжимающие друг друга в жарких объятиях.

– Давай-ка лучше, подруга, убирать товар, да мыть прилавки. Закончим пораньше. А то ж еще помыться, отдохнуть немного, да плясать весь вечер! – подмигнула Марийон Миленке.

Та издала торжествующее «уиииииии» и торопливо засобиралась.

По дороге домой Мари заглянула к ветеринару. На рынке она слыхала, что прошлый дивский ветеринар с женой переехали южнее, в Ризоты, продав лавку преемнику помоложе. Ветеринарная лавка представляла собой два или три манипуляционных кабинета, и непосредственно прилавок со всякими снадобьями. Животных у Марийон не было, но она иногда заходила сюда за мазью, которая использовалась доярками для смазывания коровьего вымени, чтобы избежать растрескивания и огрубления нежной кожи буренок. Путем пробы всевозможных косметических средств, мазей, аптечных кремов, разного рода масел и даже некоторых продуктов вроде сливочного масла и сметаны, Марийон все же не нашла лучшего средства для своих многострадальных рук.

Дверь была открыта, но внутри царила тишина. Марийон углядела небольшой колокольчик на стойке со счетами и легонько тряхнула им. Спустя пару секунд из-за двери с надписью «Операционная» выглянул интеллигентного вида молодой человек с руками в окровавленных перчатках и попросил чуть подождать, пока он закончит операцию.

– Видите-с, помощница моя отпросилась сегодня, так бы она отпустила вам мазь. А я пока весьма занят. Оперирую. – он почему-то смущенно покраснел. – Но если вы обождете минут с десять, я отпущу вам мазь с превеликим удовольствием! Я вас видел сегодня утром на рынке, не знал, что у мадам есть корова!

Марийон посмотрела на свои руки и тоже смутилась.

– Да мне не то, чтобы для коровы. Мне, в общем, для себя. Для рук. Но вы не беспокойтесь. Я лучше завтра зайду.