Марикита

И не успел прозвучать последний, двенадцатый, удар часов, как страшный взрыв потряс башню. Она с грохотом рухнула, похоронив под своими обломками интенданта Гонзага.

II ПОГРЕБЕННЫЕ ЗАЖИВО

Дон Педро де Валедира, честный и отважный испанский дворянин, лежал на своей земле, возле развалин своего родового замка; его недвижный взгляд был устремлен в небо, куда уже отлетела его душа.

Пейроль оказался погребенным под кучей камней и пыли, засыпавших почти весь двор.

Шагах в пятидесяти от дымящихся руин, совсем недавно бывших башней Пенья дель Сид, уткнувшись лицом в землю, лежал Лагардер. В ту минуту, когда огромная башня взлетела на воздух, он как раз подъехал к подножию утеса, на котором она возвышалась. От отчаяния шевалье лишился чувств и, упав с коня, распростерся в пыли.

Перепуганные Аврора и донья Крус, выбравшись из подземелья, бежали прочь от развалин своей тюрьмы. Наконец-то они были свободны!

Но что же стало с Марикитой?

Услышав отчаянный крик старика, она поняла, что отец умирает и велит ей отомстить за его смерть. Отважной девушке пришлось собрать все свое мужество; прижимая одну руку к сердцу, бившемуся так сильно, словно оно хотело выскочить из груди, она другой рукой поднесла к фитилю горящий факел.

Губы ее дрожали, ноздри раздувались, на лице появилось несвойственное ему обычно выражение жестокости: сейчас это была готовая к схватке тигрица. Рука ее не дрогнула.

Какой бы отважной ни выказала себя женщина в те часы, когда жизнь ее и ее близких висит на волоске, потом непременно придет та минута, когда слабые нервы не выдерживают страшного напряжения и отвага уступает место слабости и сомнениям.

Как часто, выиграв сражение, Жанна д'Арк плакала, видя вокруг множество раненых и умирающих!

Цыганка вспомнила, что она обещала отцу бежать… но было уже поздно!

Она едва успела подняться по ступеням, как позади нее стали рваться бочки с порохом; ноги ее подкосились, факел задрожал в руке. Мариките казалось, что она ослепла, оглохла, что она сходит с ума! Ужасное, неподвластное нашему перу чувство охватило ее; действительно, как можно описать надвигающееся безумие?!

Несколько мгновений Мариките было очень больно, ибо в ее мозг как бы впивались тысячи раскаленных иголок, и она судорожно сжимала руками голову, пытаясь облегчить свои страдания. Она призывала смерть, но смерть не шла, и, наконец, обессилев, цыганка покатилась вниз по лестнице.

Она не слышала того страшного грохота, с каким раскололась скала, являвшая собой основание мавританской башни. Слабо тлеющий факел лежал рядом с девушкой, угрожая ее платью, а может, и ее жизни, если обморок продлится слишком долго. Что же ждет Марикиту в темном подземелье?

От каменного свода откололся кусок кирпича и больно ударил ее по голове. Лоб цыганки окрасился кровью, однако это вернуло ей сознание.

– Что случилось? – слабо произнесла несчастная, открывая глаза.

И тут она ясно вспомнила все, что предшествовало взрыву: рассудок вновь вернулся к ней. Сейчас, когда башня была уничтожена, настала пора выбираться на волю и разыскивать Аврору де Невер и Флор.

Однако в результате взрыва произошли сильные сдвиги почвы. Гора, на которой высилась Пенья дель Сид, была поколеблена до самого основания. Случилось то, чего так боялась донья Крус: подвал был замурован с обеих сторон, и Марикита оказалась похороненной заживо.

Цыганка быстро осознала весь ужас своего положения, и слезы выступили у нее на глазах. Неужели ей придется умереть от голода и холода здесь, в подземелье, где тело ее станет добычей крыс и пауков? Неужели никто не услышит ее отчаянных криков, никто не придет ей на помощь? От этих мыслей кровь стыла у нее в жилах. Почему она не осталась возле бочек с порохом? Тогда бы тело ее разорвалось на тысячи кусков, и ей бы не пришлось мучиться. Зачем не стала она ждать, когда упадет башня и тяжелые каменные обломки раздавят ее?

Усевшись на ступеньку и уставившись в темноту, она обхватила руками колени и принялась размышлять о том, как бы поскорее свести счеты с жизнью.

Сначала она решила поджечь себя и долго разглядывала тлеющий факел: зрелище поминутно вспыхивающих искр заворожило ее. Время шло, и она осознала, что ни в коем случае не станет этого делать. Марикита представила себе, как языки пламени лижут ее тело, какую боль ей придется терпеть – и решительно отвергла мысль о самосожжении. К тому же неизвестно, сколько часов придется ей страдать, прежде чем она превратится в безобразный обгорелый труп.

И все-таки она не могла оторвать взора от угасающего факела: это единственное в окружающем мраке светлое пятно буквально околдовало ее; бедняжка не понимала, что на нее надвигается безумие, сдавливая ее мозг своими стальными оковами.